Мое последнее желание

Я кивнула, вспоминая, как она утирала слезы. Отец смог музыкой описать те чувства, которые испытываешь во время разлуки с любимым человеком и то, что бывает в момент долгожданной встречи. Порой казалось, что ты даже слышишь, как у несуществующих героев волнуется сердце, как они выискивают среди толпы того самого, единственного. Как замечают любимого человека, в груди все сжимается и замирает, а потом они бегут навстречу, желая как можно скорее оказаться рядом. Момент объятий сопровождается громким финалом, от которого сами наворачиваются слезы на глазах, а сердце радуется за несуществующих людей в воображаемом мире.

Это было действительно волшебно.

— Когда он возвращается? — спросил Артур, повернув голову так, чтобы видеть, что я делаю.

— Послезавтра.

— Совсем недолго.

— Он не любит надолго покидать дом. Впрочем, как и я.

— С такой семьей как у тебя никто бы не захотел.

Парень улыбнулся мне, и я ответила ему тем же. Ему нравилось гостить в нашем доме. Он часто повторял мне, что у нас внутри царит атмосфера любви и уюта. И ему нравилось то, что окна выходят на море, где открывался великолепный вид.

Каждый день в нашем доме был наполнен суматохой и шумом, но приятным и родным. Смех и теплые вечерние разговоры, в которых родители с детьми обсуждали разные жизненные ситуации, просто отдыхали и веселились. Слушали отцовскую музыку или устраивали театральные постановки, придуманные сестрой Оливией.

Нас растили в обстановке любви и взаимного доверия друг к другу. И ругань можно было услышать только понарошку во время сценок.

Эту атмосферу создали наши родители: отец, предки которого, не терпели нежности и тепла в семье, и мама, которая вовсе росла без родных.

Некоторое время мы с Артуром просто сидели в тишине. Он наблюдал за тем, как ветер играет с листьями на деревьях рядом, а я думала о папе и его тревоге. Сегодня утром он был сам не свой. Не похоже на обычное возбуждение перед концертом.

Но, может, я зря беспокоюсь?

Мама как-то говорила, что у отца обостренная интуиция. И он никогда не делал чего-либо, если чувствовал, что это может плохо закончиться. Почему же сейчас поехал? Из-за короля?

— Ты не говорила им?

— Что? — переспросила я, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

— Ты им не говорила?

В груди все сжалось.

— Нет, — ответила с неохотой. — Отец в этот же день сообщил о поездке и последние дни были слишком суматошными, чтобы все рассказать.

— Думаешь, разумно тянуть?

— Просто не было случая.

Артур сел на земле и, сорвав одуванчик, вложил его мне в волосы, будто украшение.

— А надо как можно быстрее его найти.

— Я им расскажу сразу, как папа приедет из столицы, — пообещала я и также сорвала одуванчик, чтобы заложить цветок ему за ухо.

Парень притворно сощурил глаза, будто кот.

— Ловлю на слове.

Посидев еще немного, мы решили пойти прогуляться по лесу. В тот день мы расстались когда на небе появились звезды, а весь следующий день мы готовились к приезду папы, предвкушая услышать рассказы о баллах и роскошных платьях. Хотели послушать о том, как это жить в королевском дворце и говорил ли с отцом король.

И утром второго дня мы собрались всей семьей на кухне, папа должен был приехать к полудню. Мама приготовила нам целую гору блинчиков на завтрак. И с ними на стол поставили сметану, мед и варенье. Я больше всего любила есть блины со сметаной. Мои два младших брата — Люка и Митяй, которым было одиннадцать и тринадцать лет, с вареньем, причем исключительно клубничным. Средняя сестра Оливия, которой месяц назад исполнилось восемнадцать — младше меня всего на два года — всегда ела блины без начинок, лишь изредка, как я, со сметаной. А самая маленькая среди нас пятилетняя Натали — шкода и безобразница — намазывала на блины все начинки сразу и ела, обмазываясь содержимым с ног до головы.

Вся семья, за исключением главы, сидели и завтракали, с нетерпением ожидая возвращения папы. Сейчас он должен был находиться примерно на полпути к дому.

Между детьми разгорелся спор насчет того, что привезет отец из столицы. Оливия была уверена, что его выбор падет на отличные духи или шляпку последней модной модели. Натали грезила неведомой сладостью, называемой шоколадом. Мальчишки хотели получить настоящее оружие — клинки или даже арбалеты. Мама отмалчивалась, но уверена, она хотела получить редкие краски, чтобы, наконец, выполнить портрет всего семейства, который собиралась сделать давным-давно.

До отъезда отца я также как и они мечтала о подарках, но сейчас была погружена в тревожные мысли.

Мама выглядела такой же обеспокоенной, но старательно делала вид, будто все в порядке, хотя к своей порции блинов так и не притронулась. Она смотрела куда-то вдаль и думала о чем-то мрачном. Ее лоб нахмурился, а взгляд был отсутствующим. Оказывается, не только меня беспокоил отъезд папы в столицу. Он и раньше выезжал в другие города, но не настолько крупные.

После завтрака мальчики побежали к морю. Оливия пошла помогать маме мыть посуду, а Натали решила поиграть во дворе. И я последовала за ней, чтобы присмотреть, ведь пять лет — возраст, когда дети чересчур любопытны и активны.