Мое проклятие

— Понял, понял! — отсмеявшись, небрежно махнул рукой мужчина. — Чтобы по-настоящему тебя порадовать, нужно дарить другое. Прогулки, например. Или сферы. Я отдал распоряжение, в ближайшее время сюда доставят новые. Что ты хотела бы увидеть?

Слово за слово, и минут через десять я вдруг поймала себя на том, что уже, похоже, никуда не тороплюсь.

Савард оказался прекрасным собеседником, внимательным, интересным, остроумным. Расспрашивал, что мне понравилось. Делился своими предпочтениями. Рассказал, что в детстве, еще до того, как научился читать, любил вечерами смотреть исторические сферы. Если не успевал перед сном дойти до конца, то потом, лежа в кровати, долго не мог заснуть, сочиняя, додумывая истории. Я слушала негромкий хрипловатый голос, смотрела в искрящиеся весельем глаза, и мне было уже совсем не важно, действительно ли он заинтересован в нашей беседе или просто нащупывает точки соприкосновения, приручает.

Но все рано или поздно заканчивается. Постепенно опустела моя тарелка. И сок допился. Я проглотила придвинутое сиятельным лекарство, и оба мы вдруг замерли как по команде. Вспомнились Хельма, отравление, неведомый кукловод. Несколько минут, в течение которых старательно смотрела куда угодно, только не на сиятельного, прошли в напряженной тишине. Потом Савард обреченно вздохнул и начал говорить.

Все оказалось примерно так, как я и предполагала.

Некоторое время назад с Хельмой познакомился некий мужчина. Имени его она, естественно, не знала, лицо и фигуру не разглядела, стар или молод, не поняла. Девушка не могла даже оценить его социальный статус, предположить, саэр он, маг или нар. Облик его всегда как будто ускользал, размывался, а затем, стоило лишь новому знакомому скрыться из виду, и вовсе стирался из памяти.

Удивилась — как такое возможно? — и узнала о существовании заклинания «Пыль иллюзий», которое позволяло «не видеть» того, на кого его накладывали. Этот отвод глаз, сложный, высокоуровневый, энергоемкий, был под силу только одаренному магу или саэру. На высокородных он не действовал — не мешал рассмотреть и запомнить человека, а вот на наров влиял безотказно. Тем более Хельму личность благодетеля никогда и не интересовала.

Главным для девушки являлось то, что незнакомца переполняло безграничное сочувствие к ее судьбе и он обещал всяческую помощь. Обвести вокруг кольца обезумевшую от своих чувств несчастную труда не составило. Как и уверить в том, что основной преградой на пути к счастью является появившаяся в доме возлюбленного наида. Нет, на моем убийстве никто не настаивал. Да Хельма и не взяла бы на душу такой грех. Ей всего лишь предложили добавить в питье госпоже одно редкое волшебное средство, делающее женщину совершенно непривлекательной для саэра.

«Тогда препятствий больше не будет, — нашептывал несчастной доброжелатель, — и все вернется. Станет по-прежнему».

Как легко обмануть того, кто сам рад и готов обманываться!

Хельма убедила Ниду, которая обожала единственную сестренку и очень переживала за судьбу непутевой девчонки, позволить ей увидеться с хозяйкой: «Только посмотрю на счастливицу, попрошу быть ласковой с господином, а потом сразу же пойду к целителю и начну лечиться». Нида уговорила Лилу не мешать встрече, оставить сестру со мной наедине.

Вот так безумие одной, глупое потворство и беззаботное легкомыслие других привели меня фактически на грань между жизнью и смертью.

«Сама-то хороша, — одернула себя. — Что стоило вовремя рассказать о визите одержимой Кариффе или Динсу с Ниором?»

Та же опрометчивая неосторожность. Та же беспечность. Убийственная в моем случае.

— Значит, кто был тот мужчина, неизвестно.

Я откровенно приуныла. Не очень-то приятно сознавать, что затеявший все загадочный кукловод не только вышел сухим из воды, но остался неузнанным. Наверняка бродит теперь неподалеку, планируя — а что ему еще остается делать? — новые гадости.

— И ничего выяснить не удалось? — вяло осведомилась, не испытывая, впрочем, особой надежды.

Название заклинания — «Пыль иллюзий» — звучало очень солидно, с ходу убеждая в своей серьезности. А если вспомнить, что отвод еще и «сложный, высокоуровневый, энергоемкий», совсем тоскливо становилось.

Мужчина взглянул остро, помедлил, потом нехотя произнес:

— Единственное, что остается в таких случаях, — попробовать считать воспоминания.

Слово «попробовать» неожиданно кольнуло слух.

— Это сложно?

— Нет, — небрежно усмехнулся сиятельный. — Любой маг легко просмотрит память нара. А уж саэр тем более. Поэтому, чтобы сохранить в тайне нужные образы, впечатления, воспоминания, на них часто накладывают особую магическую печать.

— И что тогда? — спросила и почему-то затаила дыхание.

— Ее можно сорвать. Но если печать ставил сильный маг или дваждырожденный высокородный, то при попытке вскрыть заблокированную зону она просто выгорит.

Противно потянуло под ложечкой.

— Хельма… жива? — спросила внезапно севшим голосом.

Савард кивнул, чуть заметно скривившись. Я молча смотрела, ожидая пояснений, и мужчина продолжил, пусть и без особого желания.