Мое столетие (фрагменты)

В конце ноября сгорел наш прессовочный завод. Дотла. А между тем дела у нас шли лучше некуда. Хотите верьте, хотите нет, но мы ежедневно выпускали на свет божий тридцать шесть тысяч пластинок. И покупатели рвали их у нас прямо из рук. Доходы от продажи нашего ассортимента составляли ежегодно двенадцать миллионов марок. Дела шли особенно хорошо, потому что мы вот уже два года как начали выпускать в Ганновере двухсторонние пластинки. Раньше такие были только в Америке. Много военного шума и грома. Мало такого, что соответствовало бы изысканным вкусам. Но потом Рапопорту ? а Рапопорт это ваш покорный слуга ? посчастливилось уговорить Нелли Мельбу, Увеликую МельбуФ, прийти к нам на запись. Поначалу она жеманилась, как позднее ? Шаляпин, который вообще до смерти боялся изЦза этой дьявольщины, как он именовал нашу новейшую технику, потерять свой бархатный голос. Йозеф Берлинер, который на пару со своим братом Эмилем еще до конца века основал в Ганновере компанию УНемецкий граммофонФ, потом перенес ее в Берлин и, при двадцати тысячах марок основного капитала, пойдя тем самым на большой риск, в одно прекрасное утро сказал мне: УА ну, Рапопорт, укладывай чемоданы, тебе надо поЦбыстрому смотаться в Москву и выйти там на Шаляпина, только не задавай лишних вопросовФ.

И в самом деле: я не стал долго собираться и сел в первый же поезд, прихватив с собой наши первые пластинки с записями великой Мельбы, так сказать, в качестве подарка. Ну и поездочка же выдалась, доложу я вам! Вы знаете, что такое ресторан УЯрФ? Высший класс! Долгая ночь в отдельном кабинете! Сперва мы просто пили водку из бокалов для воды, потом Федор осенил себя крестом и начал петь! Нет, не эту, коронную арию из УБориса ГодуноваФ, а благочестивые напевы, их еще ведут монахи, глубокими такими басами! После этого мы перешли к шампанскому. Но лишь под утро он, плача и осеняя себя крестом, подписал договор. Поскольку я с детских лет прихрамываю, он, когда я заставлял его поставить свою подпись, возможно, видел во мне черта. Да и то сказать, он согласился лишь потому, что нам еще раньше удалось подловить Собинова, их великого тенора, и предъявить ему договор с Собиновым, так сказать, в виде образца. Во всяком случае, Шаляпин стал нашей первой граммофонной звездой.

Потом уж они все подвалили: Лео Слезак, Алессандро Мореччи, которого мы записали как последнего знаменитого кастрата. А уж потом мне в отеле УДи МиланоФ удалось ? вы даже и не поверите ? как раз этажом выше той комнаты, где умер Верди, сделать первые записи Энрико Карузо, первые десять арий, ну, само собой разумеется, с эксклюзивным договором. Вскоре для нас уже пела Аделина Патти, и кто только еще не пел! Мы поставляли нашу продукцию во все страны. Английский и испанский королевские дома числились среди наших постоянных клиентов. А что до парижского дома Ротшильдов, то Рапопорту удалось с помощью некоторых махинаций оттеснить их американского поставщика. Однако мне, как торговцу пластинками, было совершенно ясно, что мы не должны всегда оставаться на таком эксклюзивном уровне, что главное ? это массы и что нам необходимо произвести децентрализацию, чтобы с помощью новых прессовочных фабрик в Барселоне, Вене и даже в Калькутте сохранить свое место на мировом рынке. Вот почему и пожар в Ганновере не был для нас полной катастрофой. Хотя мы, конечно, были крайне озабочены, потому что нам пришлось начинать все снова, на Цельском шоссе, с братьями Берлинер. Правда, Берлинеры оба были гении, а я всего лишь торговец пластинками, но Рапопорт всегда понимал: с помощью пластинки и граммофона мир воссоздает себя заново. Тем не менее Шаляпин перед каждой очередной записью все так же многократно осенял себя крестом.

1908

У нас в семье существует такая традиция: отец берет с собой сына. Уже мой дедушка, работавший на железной дороге и вдобавок член профсоюза, брал с собой продолжателя своего рода, когда Вильгельм Либкнехт выступал на Хазенхайде. И мой отец, тоже железнодорожник и тоже член партии, можно сказать, вдолбил в меня до известной степени пророческие слова касательно этих манифестаций, запрещенных, пока у власти находился Бисмарк: УАннексия Эльзаса и Лотарингии принесет нам не мир, она принесет нам войнуФ.