Мое тело – Босфор

В этот раз возвращаться домой было неимоверно тяжело. Снова навалились чувства, к которым прибавилась грамотная дрессировка. Нам с Ниф нифом почти сразу были выставлены условия: больше одного алкогольного напитка за вечер не пить, с другими мужиками не общаться, на дискотеки часто не ходить, по-русски не говорить и вообще говорить как можно меньше. Ну, вообще то это было высказано Ниф нифу, на меня эти установки сошли как-то сами собой, очень мягко, но ощутимо в практике. Когда я очнулась, я поняла, что терплю пощечины, мою посуду, завариваю чай и странным образом помалкиваю.

Моему Кубику удалось сделать то, что не удавалось сделать всем его предшественникам: он снова толком не попрощался со мной, спокойно отпустив нас куда-то в темноту, а я не только прощаю ему всю небрежность, но то и дело хватаюсь за горящее сердце, которому снова тесно сидеть в груди, и уже измусолила свой мобильник в надежде получить хоть какой-то знак взаимности. Место, в котором мы оказались по «бинго» - копеечный тур, русская рулетка, куда бог пошлет, - было великолепно, похоже на призрачную восточную сказку, рассказанную зимним вечером, но мы пренебрегли ею, кажется, раза два побывали на ужине, пропустили оплаченный массаж и даже не успели найти бассейн с теплой водой.

Неделя оказалась непривычно коротким сроком, каждый день как будто уходил с громким боем курантов. Нас с Ниф нифом охватила паника. Кажется, уже на третий день мы поняли, что уже совсем скоро все это кончится: тепло и солнышко по утрам, тихое море, яркие ночи, любимая чорба, большие звезды, турецкие песни, музыкальный «крал»-канал, хорошее пиво, милые прогулки и бесконечные поцелуи. Я особенно отличилась в последнем деле, чем уже начала раздражать Ниф нифа: «что же такое, хватит, как только я ни повернусь, ты все время сосешься – то на скамейке, то на заднем сиденье, то прямо у меня под боком!!!»

Черт побери, как хорошо было целоваться с Кубиком, будь его воля, он бы вообще не прекращал это дело ни на минуту. А я бы нисколько не сопротивлялась.

Ибо ласки твои лучше вина.

Я тайно окрестила его ласковым ебарем: как еще назовешь мужика, очень нежного в любви, и не очень щедрого на признания. Наверно, то, что мне нужно. Мы равно потеряли голову и деньги, я больше первое, он больше второе, прыгали через забор, были пойманы охраной и с позором выдворены с территории его отеля. Искали отапливаемый пансион, а на следующий день вновь штурмовали заколдованное место. Кажется, наши ребята вздохнули спокойно, когда мы наконец отвалили.

Просто они не знали, куда мы поехали на самом деле, иначе бы немного поволновались. Не знали, как мы прославились через дорогу от нашего сказочного отеля, не знали, как мы провели последнюю ночь. Не стоило нас так легко отпускать.

За дружным завтраком в магазине Полоска поинтересовался, чем я расстроена.

- Не хочу уезжать. Завтра уже будем в холодной Москве…

- Не уезжай.

- Ха. Это как же?

- Ну… Вчера вечером Сефа сказал мне, что хотел бы на тебе жениться.

Я резко повернулась к Кубику, театрально вытянув к нему ухо.

… ибо всякий просящий получает, а ищущий находит...

- Что, что? Очень плохо тебя слышу.

От неожиданности и с перепугу я обратила все в шутку, Кубик ерзал рядом и молчал. Кому мне было рассказывать, что накануне вечером у меня в голове явственно и весомо оформилась та же мысль: с этим жизнерадостным мальчишкой я хотела бы жить вместе. Мысль эту пришлось отгонять пинками, кажется, еще недавно я думала так о Махе, хотя нет, так не думала. Вот она, моя мечта, на расстоянии ладони: найти человека-радость. И вот, пожалуйста: Сефа, человек-радость.

Но, бог мой, окстись, забудь, отвлекись, напейся, подумай об этом завтра, какая разница, кто бы не был: Глазки, Маугли, Маха или Кубик, все они – турки, у которых не принято жить с женщиной на равных, и когда короткий период ухаживания закончится, я буду у них чем-то вроде мечети: рядом, но заглядывать в нее они будут редко. Нет, нет, надо срывать цветы удовольствия, надо собирать урожаи ухаживаний, первых взглядов, первых любовей, а предательские мысли о счастливом супружестве и вечной любви следует запирать в самый дальний и темный чулан. За всех замуж не выйдешь. Это сколько же надо жизней. И надолго ли он останется мальчишкой-радостью? Это просто возрастная легкость!

Я молчу, потому что Ниф ниф поднимет на смех, но сердце не обманешь: он твой. Ты его, конечно, не возьмешь, боишься, что молод, бросит, то, да се, и опять начнешь бродить собакой до тех пор, пока с хрустом не полетишь на свалку, изношенной, чужой старухой, а в сердце останется еще один рубец неиспользованного шанса… но спокойная жизнь не для тебя. Ты вечно морочишь восточные головы своими безумными выходками и смирением одновременно, потому что дуреешь от солнца, мужиков и чрезмерного секса, и бедолаги, к счастью своему, не успевают понять, что упустили из рук не милую голубку, а ненасытную горгону, которой и целого мира мало.