Могила без памятника (СИ)

– Всем дежурным следить за состоянием пациентов. Контролировать каждые пять минут. Если что – звонить мне домой в любое время! Это не простые пациенты, они будут гордостью нашего учреждения! – предупредил всех Куприянов.

Поздно вечером Куприянов сидел на кухне и смотрел телевизор, но вместо привычных дикторов, читающих новости, ему мерещились лица Ларина и Берестова.

– Ты сейчас дома или на работе? Полчаса уже в стакане ложкой стучишь, – сделала замечание жена.

– Я устал, расстели диван, пожалуйста, – ответил тот.

В четыре утра раздался звонок. Жена, словно робот-манипулятор, протянула руку к тумбочке, сняла трубку и передала мужу. Привыкла. Рефлекс Павлова.

– Анатолий Романович! Ларин скончался, не приходя в сознание.

Теплоход издал оглушающий протяжный вой и встал на якорь. На море опустился густой туман.

– Что-о-о?!! Когда?!! – Анатолий Романович заорал в трубку телефона так громко, что в комнату вбежал перепуганный взрослый сын Куприянова.

На другом конце провода тоже перепугались, и, без конца заикаясь, стали объяснять, что остановку сердца заметили вовремя. Вызвали бригаду реаниматоров, но ничто не помогло.

– Почему сразу не вызвали меня?!

– Мы боялись, что вы все равно не успеете.

– Как там Берестов?

– Все в порядке, он спит.

– Я еду! – крикнул Куприянов и, вскочив с кровати, начал быстро собираться.

В лечебнице Куприянов рвал и метал; все стояли перед ним, опустив глаза, но человека уже не вернешь.

– Причем тут мы? У Ларина и так сильно поврежден мозг, а эта процедура его просто добила, – отбивался Парамонов, защищая своих подчиненных.

Злой и расстроенный Куприянов еще раз чертыхнулся и ушел в комнату отдыха. Команда теплохода отправилась спать до утра. Теперь оставалось только ждать, когда Берестов проснется…

Часть 11

В это утро Лена спала как убитая и не слышала звонка. А телефон разрывался: то звонил, то затыкался, потом звонил снова.

– Кто там с утра? – раздраженная она, наконец, подняла трубку.

– Лена, неприятности! – прокричал брат.

Обычно Вася реагирует на неприятности как слон на падающие сверху листья. Если он позвонил ей сейчас, значит действительно что-то очень серьезное.

– Отец сегодня ночью скончался в больнице. Нам только что сообщили. Мы с мамой сейчас за тобой заедем.

– Какой отец? – перепугалась Лена. – У нас же их… там два…

– Тот, который постарше.

– А тот, для которого я халаты собиралась шить?

– Не знаю, но ближайшие два дня будет не до халатов – сама понимаешь. Одевайся. Полю отдай своей соседке-подружке, мы уже выезжаем.

«Беда не приходит одна», – пришла Лене на ум старая народная поговорка.

– Только не гони как угорелый, всюду успеем, – попросила Лена брата, когда садилась в машину. – Сейчас в больницу едем?

– Да. Мы вдобавок позвонили туда, где он раньше работал и нам пообещали помочь с похоронами.

Лена повернулась и посмотрела на мать. Та сидела грустная, но не плакала.

– Мам, ты как?

– Как? Печально конечно. С тех пор как появился ОН, мы к тому в больницу ни разу не приезжали. Забросили. Мне ужасно стыдно.

Лена задумалась, тяжело вздохнула, потом спросила:

– Может, он умер от тоски по нам? Внешне было не видно, а внутри переживал.

Мать сразу заплакала и полезла в сумочку за платком.

– Лена! – разозлился брат. – Ты долбанутая! Обязательно надо брякнуть такое, что хоть стой, хоть падай! Мама и так вся на взводе.

– Сам ты долбанутый вместе со своей Хорохориной, ничего такого я не сказала!

– Да хватит вам! – с надрывом сквозь рыдания прокричала Наташа.

Утром врач Куприянов первым делом зашел в палату Берестова. Ему уже страсть как не терпелось узнать результат своего эксперимента. Его подопытный пациент лежал с открытыми глазами, подложив ладони под голову. Куприянов сразу обратил внимание, что взгляд у больного осмысленный, значит мозг в порядке.

– С добрым утром, – поздоровался врач. – Проснулись?

– Здравствуйте. Да, давно уже, – небрежно ответил тот.

– Как вы себя чувствуете? – ласково поинтересовался Куприянов, обрадованный тем, что больной находится в полном сознании.

– Трудно сказать, доктор. Висок почему-то правый сильно чешется, слабость во всем теле, да и мышцы побаливают. С чего бы это?

– Это мелочь. Не забыли, как вас зовут? А то вчера вам довольно сильную терапевтическую процедуру проводили. Бывает и неделю больные ничего вспомнить не могут, – с легкой хитрецой в голосе спросил Куприянов.

– Игорем – что тут вспоминать. Берестов моя фамилия. А Ира, жена моя, придет ко мне? И что за процедура такая, от которой все тело ноет и голова трещит?

Лицо врача сразу словно осветилось изнутри.

– Это все скоро пройдет, Игорёк! Самое главное, что ты – Берестов! – радостно вскрикнул Куприянов. Пациент для него в эту секунду стал самым родным человеком. В зале Стокгольмской академии наук с ужасным акцентом произнесли фамилию следующего лауреата: «Куприянов Анатолий Романович!».

– Игорёк! У меня нет слов… – еще раз воскликнул врач и, упав грудью на больного, стал душить его в объятиях. Сам король Швеции пожал ему руку и вручил премию. Зал взорвался бурными овациями.