Могила в горах

Она доверилась Вальдемару. Пошла к нему в офис. Она по-прежнему не знала, откуда у нее тогда взялись силы, ведь было очень стыдно, но рассказала она об всем отцу. Он взял на следующий день выходной. Они пошли на прогулку. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок, но он выудил из нее все. Осторожно. Шаг за шагом. Когда дело касалось чего-то действительно важного, он становился именно тем отцом, какого ей всегда хотелось в нем видеть. Это было замечательно.

Двумя неделями позже он перевел ее в другую школу. Дело происходило в конце весеннего семестра, поэтому она начала там учиться с осени. Он устроил все. Две недели летом в оздоровительном центре для девушек с булимией, чтобы снабдить ее необходимыми навыками. Добывал лучших психотерапевтов, меняя их, если они ей не нравились.

Он вылечил ее.

Своим душевным теплом и честностью.

Этот образ никак не вязался у нее с тем человеком, которого она только что видела в тесной блекло-зеленой комнате. Когда ей было семнадцать, она открыла ему болезненную тайну. Это требовало доверия и мужества. Почему он не смог поступить так же в пятьдесят пять? Она тогда отважилась выйти и рассказать правду, а он, когда дошло до дела, предпочел отсидеться в туалете.

Ее это ужасно удручало.

Это был не обман. Не унижение. А гораздо хуже.

Это означало, что ее просто-напросто бросили.

Теперь ей придется справляться самостоятельно. По-настоящему. Ощущения защищенности от сознания, что он всегда рядом, когда она действительно в нем нуждается, больше нет.

Папа.

В таком смысле его никогда больше не будет.

Никогда.

Ванья встала. Туфли зашлепали по дурно пахнущей жиже. Ей хотелось только прочь отсюда. Все казалось омерзительным. Комната, запах, вкус во рту.

Она задумалась, не поехать ли домой к Анне, но это казалось слишком тягостным. Анне потребуются усиленная поддержка и ответы на многочисленные вопросы. Поддержку Ванья оказать была не в силах, дать ответы на вопросы не могла. У Анны много подруг. Женщин, которые значительно ближе ей, чем Ванья. Придется им позаботиться о ней этим вечером, если потребуется.

Ванья умылась, хорошенько сполоснула рот. Она вдруг поняла, что США и учеба в ФБР для нее важны. Важнее, чем когда-либо. Теперь это не просто перспективная стажировка. Теперь эта поездка ей необходима. Теперь, когда она осталась одна.

Она по-настоящему повзрослеет.

Она поедет, как только получит ответ из отдела образования.

До начала самой учебы. Просто уедет. Покинет Госкомиссию. Покинет все. Станет самостоятельной.

Время пришло.

Торкель опять задержался в конференц-зале дольше всех. Это стало входить в привычку. На этот раз он не просто засиделся, он был к тому же раздражен и утомлен. Сперва его напугал разговор с Ваньей, но он выполнил ее просьбу, – позвонил прокурору. Сразу за этим опять позвонил Аксель Вебер. Он связал автомобильную аварию и погибшую женщину с находкой в горах. Интересовался что их объединяет. Даже если бы Торкель знал, он, естественно, ничего бы ему не сказал, но сам факт, что Вебер, казалось, был в курсе всех их действий, его возмущал. Журналист, похоже, не знал, что машина была взята напрокат, кто ее вел или что у Патриции Велтон были фальшивые документы. К счастью, он не знал и о том, что обнаружила Урсула у Улофссона. Выведай он и это тоже, пресса взорвалась бы от домыслов. Торкель попытался дозвониться до Хедвиг Хедман, но безрезультатно. Жалоба канцлеру юстиции или нет, но она должна в дальнейшем следить за тем, чтобы ее персонал держал рот на замке.

– Урсула, – едва усевшись, сказал он. – Давайте работать эффективно, день выдался длинным.

– Я, как могла, обследовала перед отправкой в криминологическую лабораторию Линчёпинга то, что мы обнаружили у Улофссона, – начала Урсула, открывая свой ноутбук. – Результаты находятся в нашей общей папке, но если вам удобнее, имеется и распечатка.

Йеннифер и Торкель наклонились и взяли по экземпляру из лежавшей на столе маленькой пачки листов А4. Билли открыл материал в компьютере.

– Как вам известно, наиболее интересной оказалась сумочка. В отдельном кармашке лежали остатки от водительских прав на имя Лиз Макго… что-то там.

– Ты там до чего-нибудь докопался? – перебил Торкель, обращаясь к Билли, который оторвал взгляд от компьютера.

– И да, и нет. Рассказать сейчас?

– Нет, продолжай, – опять обратился к Урсуле Торкель.

– В остальном сумочка мало что дала. Она лежала в салоне и больше и сильнее обгорела, чем рюкзаки. То, что не сгорело, полностью или частично расплавилось от жара. Как видите, я смогла идентифицировать только обычные вещи: косметику, щетку для волос, ключи и бумажник. В нем имелись остатки купюр, крон и долларов, несколько шведских монет, части того, что, похоже, было пластиковыми картами, но все они настолько пострадали, что я не смогла из них ничего выудить. Возможно, криминологическая лаборатория сумеет добыть из них больше.

– А рюкзаки? – подгонял ее Торкель.