Могильщик. Трое отвергнутых

Они спустились и вышли на улицу. Хасл, сжимающий в левой руке восьмиконечную звезду, отпечаток которой на его груди останется с ним до могилы, печально оглядел валяющиеся на огороде трупы и махнул рукой. Земля вздыбилась, и на поверхности не осталось ни одного тела.

– Вот и прекрасно, – сказал могильщик и одобрительно хлопнул Хасла по плечу. – Пошли, до городской стены нам по пути.

– Потом ты уйдёшь? – тихо спросил охотник.

– Да, но сначала эта сабля проткнёт ещё одного ублюдка, виноватого в ваших мучениях.

– Нет! – резко произнёс Хасл, и его глаза вновь загорелись. – Ты не посмеешь. Это сделаю я. За всех их, и за тех, кто уже умер, и кому предстояло умереть, если бы не мы. Это не твоя забота, Велион.

Могильщик печально улыбнулся и кивнул.

– Что ж, тогда мне нужно успеть до конца осени на побережье Мёртвого моря.

– В Имп?

– В Имп.

* * *

Хаслу снился странный сон. Две нечеловеческие фигуры бродили по разрушенной лаборатории, выискивая что-то в рухляди на полу.

На самом деле, существа напоминали людей, двух больших мускулистых женщин, фактически, нечеловеческими были только их головы. Шею одной из них венчала кошачья голова трёхцветного окраса, а второй – коровы. Плотоядной коровы, если такие вообще существовали. Клыки, торчащие из её нижней челюсти, больше напоминали кривые кинжалы.

– Нет, – абсолютно без эмоциональным голосом произнесла Кошка, – здесь нет его руки.

– Но куда бы она делась? – так же бесцветно ответила Корова. Могло сложиться впечатление, что это один и тот же человек задал себе вопрос и тут же на него ответил. Нет, не человек. Люди так не общались. Их разговор напоминал разговор куклы, вдруг освоившей человеческую речь.

– Может, могильщик унёс?

– Не мог, Собака бы знала.

– Руки у Урмеру уже не было, когда его убили. Иначе он не проиграл бы.

– Но кто мог её забрать?

– Неужели Крион? Ходили слухи, что он пропал где-то в этих краях после войны.

– Выродок давно сдох. Если бы он остался в живых, ни один маг не пережил бы войну.

– Нет, он не смог бы убить всех. А вот затаиться на время, копя силы, вполне мог.

– Согласна. Может, этот тот, кому мы помогали? Шемех?

– Нет. Он тоже мёртв, я была у него в логове и видела его обезглавленное тело. Кошки пожрали его плоть, и я выпила их энергию.

– Тогда никого, кроме Криона не остаётся?

– Есть местный маг, мальчишка, но Рука убила бы его своей мощью.

– Да, точно. Что будем делать с местными?

– Дыхание Низвергнутого здесь, но защита, которую выстроило это ничтожество Урмеру, хороша, её долго придётся ломать.

– Оставим всё так?

– Да. К тому же, что нам жалкая горсть жертв здесь, если мы сможем забрать энергию из соседнего города, если разрушим защиту с другой стороны.

– Сделаем это сейчас?

– Конечно. Можно сделать пару дыр и скрыться, чтобы не вызвать панику. Ветер разнесёт заклинание далеко.

– Что ж, так и сделаем.

– Обезьяна не обрадуется тому, что мы не нашли Руку.

– Мы все расстроены.

Перед тем как уйти, существа синхронно подошли к одному из разлагающихся ошмётков Урмеру и, оторвав по куску, сунули их себе в рот. Уже через миг они испарились.

Хасл проснулся в тот же момент.

Сегодня, да уже недели две подряд, на улице была зима, и глава выживших замёрз даже под одеялом. К тому же, Мирека уже проснулась, и тепло её тела не согревало пастель.

Зато Хасла согрела мысль о том, что его жена беременна. Уже месяц она не роняла кровь.

Выбравшись из-под одеяла, он оделся и вышел на улицу.

Да, сегодня даже холоднее, чем обычно. Но жизнь в городе кипела.

Им пришлось собраться всем в одном месте. Не стало ни хуторян, ни изгоев, ни горожан, только люди. Конечно, Крамни противился, но когда ближайшее дерево едва не задушило норовистого пастуха, его люди быстро согласились, а уж без них ни он, ни Грала не выжили бы.

А всё из-за припасов, которые пришлось таскать из Бергатта. Это был тяжёлый труд – пока женщины послабее и дети убирали урожай, остальные переносили собранные овощи и фрукты, а пастушата перевели весь скот, потеряв единственную корову, угодившую в проклятье. Но больше никто не погиб, благо то буйство энергии, вызванное уничтожением «сигнализации», ещё больше расчистило дорогу из могильника.

Хоркле пересчитал припасы и пришёл к выводу, что их хватит на всех на два Йоля. Старик хоть как-то пытался отойти после убийства Хории, и работа ему помогла. Помог и Хасл, выяснивший, кто вогнал дочери хозяина таверны в рот нож в ту ночь, когда бунтари шли на штурм хутора. Сейчас их тела, вросшие в деревья, разлагались на выходе из города.

Чуть дальше, у самого брюха Серого Зверя, воткнут кол, на котором покоится голова Шемеха. Она смотрит на проклятый туман, и, кажется, туман её испугался – в последние недели он отступил с насиженных мест.

Но этих людей должен объединять не только страх. Друга не только боялись, но и любили. Пусть, он сам внушил им это лживое чувство. Хасл же был одним из них, те, что постарше, знали его с самого детства, а младшие восторгались его успехами в охоте. И в его правление уже жил первый младенец, на чьей коже сейчас не было ни единого шрама.

Мирека собирала стиранное бельё у площади.