Могучая крепость. Новая история германского народа

На протяжении большей части послевоенного периода любое обсуждение Германии в целом начиналось и заканчивалось Гитлером и захватом нацистами власти в 1933 году В последнее время новые поколения историков заменили роль великих людей ролью более великих конструктивных сил (индустриализация, экономика, внутренняя политика), и теперь они представляют более длинную и более сложную немецкую историю. Этот историографический сдвиг также отражает и приход нового поколения германских политических лидеров, стремящихся представлять свою нацию как действующую среди других, в тандеме с великими державами Европы и мира. В результате, исторически обусловлено появление в настоящее время Германии как нормального государства.

Несмотря на более оптимистическое восприятие последних лет, наследие 1930-х и 1940-х годов оказалось невозможно стряхнуть, его необъяснимость, боль и трагизм все еще заставляют людей замирать. Поэтому история Германии остается в общем и целом историей нацистов и евреев. Даже сегодня обзор германской истории может оказаться путешествием вокруг притягивающей как магнит, оси — нацизма. Простые люди окажутся под гипнозом истории нацизма, а ученые и политики, которые хотели бы двигаться дальше, будут отвлечены. Этот живучий и стойкий взгляд также превратил прошлое Германии до двадцатого столетия в охотничьи угодья для поиска предшественников и предвестников нацизма, а также причин провала демократических альтернатив на фоне абсолютистского тоталитарного государства.

Поэтому неудивительно, что общественное мнение, даже внутри самой Германии, похоже, верит, будто немцы всегда были скрытыми нацистами, при том, что ткань их истории покрыта очень глубокими ранами^{2}

. В это ложное впечатление вносят свой вклад и историки, и средства массовой информации. Они, во-первых, продолжают рассматривать два столетия между подъемом Пруссии к власти и поражением Третьего рейха, как историю Германии. А, во-вторых, они читают эту историю задом наперед — от захвата нацистами власти в 1933 году. В США исторический канал зовется в народе «Каналом Гитлера», настолько часто der Führer и Третий рейх являются темами программ на нем, и немало американцев все еще бездумно подменяют понятия «нацисты» и «немцы». Среди жизнеописаний исторических лиц биография Адольфа Гитлера все еще остается отпечатанной в наибольшем количестве экземпляров.

Изучение современной Германии ставит исследователя на перекресток двух противоречащих друг другу подходов. В каждом случае ищут предвестников и прецеденты, которые привели Германию к случившемуся в двадцатом столетии^{3}. Последователи первого, более старого и уже сходящего на нет, ищут в немецкой истории тени, которые тянулись бы до Третьего рейха, и, кажется, находят ненормальности на каждом повороте. Последователи других идей вместо этого рассматривают первые лучи рассвета в послевоенной ФРГ, созданной в 1949 году, указывая на многочисленные прецеденты и знаки в прошлом и настоящем Германии. Однако представители и одного, и второго подходов не проявили особого интереса к давнему прошлому Германии, до современной эпохи. К древней истории более старшие поколения — как академические круги, так и простые люди — обращались за подсказками с гораздо большим доверием. Некоторые историки даже высмеивают или сатирически описывают усилия по исследованию современной Германии с точки зрения отдаленного прошлого, называя их «гипотезой Тацита»

^{4}. Здесь имеется в виду «ложное» мнение, будто можно правильно понять часть германской истории, только зная ее всю — в данном, случае, возвращаясь назад к первому историку Германии, римлянину Корнелию Тациту, который жил с 55 по 120 год н. э.

ИСТОРИКИ

Пытаясь объяснить встречу Германии с национал-социализмом, три различные группы историков и спорят друг с другом, и друг друга дополняют. Это позитивисты, которые считают, что факты и их значение являются сами собой разумеющимися и не требующими доказательств. Это уязвленные историки-эмигранты, которые пишут о прошлом Германии с понятным недовольством. К ним добавились и появившиеся самыми последними в историографических траншеях два поколения леволиберальных социальных историков (более старшие — немцы, так называемые представители исторической критики, а более молодые — англичане и американцы, которые как соглашаются, так и не соглашаются с ними). Более старшие по возрасту историки в целом представляют свою роль как одновременно врачей и антикваров. Они посвящают себя не только реконструкции прошлого, но также разоблачению и отсечению отмершего от настоящего. Отражая моральный долг, который неизбежно сопровождает написание современной германской истории, цель ученого в равной степени — это и избавление от предрассудков, и предоставление перспективы.