Мой адрес – Советский Союз!

Я ему помог привести в чувство «боксёра», полив тому голову водой из фляжки. Тот, застонав, открыл глаза, увидев меня, вздрогнул, наверное, решил, что его снова будут бить. И возможно, ногами. Я же просто отошёл в сторону, давая лопоухому возможность помочь товарищу подняться. Они уходили по другой тропе, ведущей вправо, и я, немного выждав, пошёл наверх, за нашими девушками.

Те двигались мне навстречу, решив, как они заявили, прийти мне на помощь. Эх, помощницы… Но вслух я их похвалил, сказал, какие они молодцы, не испугались.

За помощью Вадиму мы обратились к Василию Александровичу. Пожилая чета и не догадывалась, какие разборки проходят в паре сотен метров левее (если смотреть со стороны моря) и выше по склону.

– Ох, где же это вы так? – нахмурился он, глядя на покрытого ссадинами Верховских.

– Да со склона он упал, хорошо ещё, что живой остался, – выдал я заранее обговорённую легенду.

Не хотелось лишний раз напрягать Гнедышей, тем более эти отморозки вряд ли ещё здесь появятся.

– Как же это вы так неаккуратно, юноша… В горах нужно быть осторожным.

– Камень под ногой оказался ненадёжным, не туда наступил, – продолжал я отмазывать друга. – У нас есть аптечка, если что, вот, я захватил.

– Да и у нас имеется… Рёбра болят?

– Есть немного, – поморщился Вадим, когда Василий Александрович начал пальпировать ему бока, грудь и живот.

– Может быть трещина, – нахмурился тот. – Знаете что, молодые люди… Давайте-ка я вашего товарища заберу на вечерок, свожу его в Севастополь. У меня там есть знакомые, помогут сделать рентген. А свою супругу я оставлю пока на ваше попечение. Договорились? Ну вот и ладненько. Изольда, солнце, до заката мы должны обернуться, так что через часок-другой начинай заниматься ужином.

Они вернулись почти через три часа, когда мы уже начали волноваться, не нашли ли у Вадима что-то серьёзное. К счастью, обследование показало, что даже трещины в рёбрах нет, только ушибы и ссадины. Профессор заявил, что если соблюдать покой, то через пару дней наш товарищ будет как новенький, хотя, конечно, синяки и кровоподтёки будут сходить ещё с недельку.

Обрадованные новостью, мы тут же развели костёр и, когда хворост прогорел до углей, положили в него десятка полтора картофелин. Обжигая пальцы, счищали кожуру, посыпали крупицами соли, отправляя в рот, закусывали хлебом и овощами … А потом пили чай, сопровождая чаепитие историями их жизни. Казалось, в поезде наговорились, ан нет, осталось ещё немало про запас.

Затем Полина напомнила про обещание спеть что-нибудь под гитару. Пришлось выуживать из глубин памяти бардовские песни, опять Высоцкого, стараясь, чтобы случайно не исполнить то, что ещё не написано. Пел я, пели девчонки, пели хором – это когда даже безголосый Вадим подпевал.

В самый разгар посиделок в свете костра появились две фигуры. Один оказался невысоким мужичком в наглухо застёгнутой, невзирая на погоду, тёмной рубашке с длинными рукавами, в широких штанах, коротко стриженую, почти лысую голову венчала кепка с пимпочкой. В детстве я всё думал, на фига нужна эта пимпочка, даже батя разъяснить не смог. А потом уже, в эпоху интернета. Прочитал, что она прикрывает место соединения швов, неся в себе всего-навсего декоративный элемент. Лицо незнакомца рассекали две глубокие, вертикальные борозды, да и морщин помельче хватало, но почему-то казалось, что он не так стар, каким его могли бы сделать все эти морщины. Может быть, такое чувство возникало из-за живых, поблескивающих любопытством глаз, которым он осматривал нашу четвёрку, по большей части фокусируясь на моей персоне. Руки он засунул в карманы штанов. А вообще было в нём какое-то сходство с героем Шукшина из киноленты «Калина красная».

Его сопровождал здоровяк лет тридцати, физиономия которого могла бы внушить ужас, встреть такого в тёмном переулке. Я сразу же подумал, что эта парочка напоминает какого-нибудь киношного босса и его телохранителя, только с поправкой на местные реалии.

– Душевно поёте, – с лёгкой хрипотцой в голосе сказал обладатель кепки. – Можно, и мы с товарищем присядем на брёвнышко, послушаем?

Так-так, не иначе, какой-то местный авторитет нарисовался, и терзают меня смутные сомнения, что его появление связано с той троицей, которой я сегодня днём накостылял. Вернее, двоим накостылял, третий отделался испугом.

– Конечно, присаживайтесь, места хватит, – сказал я нарочито спокойно и даже с доброжелательностью в голосе. – Может, чайку? У нас хороший, индийский. Ещё полчайника осталось.

– Гриша, не откажемся от чайку? – повернулся тот к напарнику.

– А чё ж, не откажемся, – прогудел тот.

– Это Гриша, – представил его мужичок, хотя после предыдущей фразы это и так было понятно. – А меня Абрамом звать.