Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ)

Он снова разлили водку на троих. У меня в голове и так уже малость шумело; со Стругацкими до этого пару рюмашек опрокинул, и ещё одну с режиссёрами. Теперь вот снова предлагают… Млять, сколько же в них влезает?

— У меня режим, ещё одну — и хорош, — твёрдо заявил я.

— Понял, — неожиданно легко согласился Тарковский. — Всё на алтарь будущей олимпийской победы. Давай за неё и выпьем!

Выпили. Закусили… Благодаря ускоренному метаболизму в желудке уже появилось свободное место, так что я не ограничился снова огурцом, подцепил из глубокой вазочки вилкой покрытый плёночкой слизи маринованный грибок и отправил в рот. А потом ещё один. Оставалось их там с десяток, ну я и не стал рефлексировать, тем более что вроде бы кроме меня на грибы никто больше не покушался. Отведал и маринованных помидорок… В целом ассортимент напоминал посиделки в деревенской избе, только что сала не хватало, да вместо самогонки была «Столичная».

— А ты что из наших работ видел? — неожиданно сменил тему Тарковский.

Вопрос слегка поставил меня в тупик. Так-то я помнил практически все фильмы Тарковского и многое из того, что снимал в моей прежней реальности Кончаловский, но был риск допустить ошибку в дате, называть ещё не снятый фильм.

— У Андрона Сергеевича видел «Первый учитель», «Историю Аси Клячиной…», «Дворянское гнездо» и «Дядю Ваню». У вас, Андрей Арсеньевич — картины «Иваново детство» и «Андрей Рублёв».

Кажется, по датам не ошибся. Хотелось бы верить, чтобы не попасть впросак. Всё-таки попал.

— Лента выходила в укороченный прокат и сильно порезанная, под названием «Асино счастье», — поморщился, словно от зубной боли, Кончаловский. — Положили, сволочи, на полку.

— Да-да, «Асино счастье», — поддакнул я. — Сам не знаю, откуда это название выскочило — «История Аси Клячиной».

Блин, хорошо ещё, я полное название фильма не назвал, это вызвало бы дополнительные вопросы.

— А помнишь, как на премьере Смоктуновский встал перед тобой на колени? — вдруг спросил Тарковский.

— Такое разве забудешь… Зато Шкловский перенес сердечный приступ, так на него сцена похорон деда подействовала. А моя первая режиссёрская работа — короткометражка «Мальчик и голубь», — добавил Кончаловский с какой-то ностальгией во взгляде. — Снимал ещё во ВГИКе. Между прочим, на Венецианском кинофестивале 62 года в конкурсе детских фильмов картина получила «Бронзового льва». А ты мне бабочку тогда не отдал.

Последнее уже было обращено к Тарковскому. Видя в моих глазах непонимание, счёл нужным пояснить:

— Он ведь тоже на том фестивале своего «Золотого льва» получил за «Иваново детство». Причём улетел первым, и выпросил у меня бабочку для официального приёма. Я эту бабочку стащил у отца. А через три дня вдруг и меня приглашают на фестиваль с той самой детской короткометражкой. В Венеции с Андрюшей и встретились. Но он переночевать меня в свой номер не пустил…

— Потому что видел тебя в компании Вали Мальвиной.

— Во, видал ревнивца?! Так и пришлось потом на пляже ночевать. А потом он сходил на приём в моей — вернее, моего отца — бабочке, и когда мне нужно было идти на приём, эта сволочь бабочку мне не вернула. Назло, из-за Вальки! Пришлось потратить на эту несчастную бабочку 10 долларов.

— Ага, зато водкой расторговался, — поддел друга Тарковский. — Ладно, чего былое бередить… Я вот сейчас снимаю фильм по роману польского писателя-фантаста Станислава Лема, — повернулся он ко мне. — «Солярис», читал, может?

— Читал, — кивнул я. — Это про мыслящий океан и призраки на орбитальной станции.

— Вот-вот, про него, про океан. Хотя смысл моего фильма гораздо глубже… В общем, вырвался в Москву на пару дней, а тут Андрона встретил, решили встречу отметить.

— Хорошие роман, философский, — сказал я и спросил, чтобы поддержать тему. — И кто в главных ролях?

— Банионис и Наташа Бондарчук. Молодая, жутко талантливая актриса.

Ну как же, соблазнил девушку, будучи намного взрослее, да ещё и женатым … Хотя и она была замужем. Читал я об этом романе, так ничем и не закончившемся.

— Думаю, это будет мой лучший фильм, — уверенно заявил режиссёр. — По крайне мере в ближайшем будущем.

— Если цензура его не порежет, как мою, Аську, — добавил Кончаловский. — Я тоже думал, что это будет лучший мой фильм, прорыв в отечественном кинематографе.