Мой адрес - Советский Союз!

— Добрый день, Виктор Степанович! Это Покровский. Мы с вами общались в кабинете…

— Как же, как же, — прервал меня Хомяков, — я прекрасно помню нашу встречу. Смею надеяться, вы определились с выбором и приняли верное решение?

— Не знаю, верное или нет, но я согласен стать динамовцем.

— Что ж, отлично! Когда сможете появиться у меня и забрать свой членский билет?

— А у вас — это где?

— Ах да, я же не говорил… Областное управление КГБ знаете где находится?

— В общем-то да.

— Зайдёте, скажете дежурному, что к майору Хомякову. Пропуск на вас уже будет готов.

— Так могу хоть сейчас подойти, я сейчас в общежитии, только с занятий вернулся.

— Прекрасно! Я у себя ещё часа два точно буду, так что приезжайте.

От общаги до здания КГБ на улице Вайнера я добрался за четверть часа. Ещё пять минут спустя открывал дверь кабинета Хомякова. Он и на этот раз был в гражданском, но уже в другом костюме, так же ладно сидевшем не его стройной фигуре. Интересно, сколько у него этих костюмов? Вот у меня один, в котором и пришёл. Озаботиться, что ли, покупкой ещё одного… Ну а что, деньги-то имеются, смотреть на них, что ли?

Хомяков после обоюдно крепкого рукопожатия предложил присесть, поинтересовался, точно ли я решил стать динамовцем, и что сыграло в этом главную роль?

— История спортивного общества «Динамо» — это летопись славных побед…

— Понятно, — уголками губ улыбнулся собеседник. — Молодец, что выучили методичку. А если своими словами?

— Да что тут юлить… «Динамо» — это сила! И быть составляющей этой силы почётно. К тому же я с детства болею за футбольное «Динамо», а Лев Яшин — мой любимый футболист. Ну и, как вы говорили, я всегда смогу рассчитывать на помощь… хм, разного рода.

— Принимается, — снова улыбнулся Хомяков.

Он выдвинул ящик стола и вынул из него синие корочки с серебристой литерой «Д» в таком же серебристом ромбике.

— Что ж, поздравляю с принятием в ряды Всесоюзного физкультурно-спортивного общества «Динамо»! Уверен, вы с честью будете нести знамя динамовского спорта. Держите! А заодно и распишитесь.

Надо же, уже и фотокарточка моя вклеена, и печать на месте, и подпись председателя совета стоит. И пустые прямоугольники для вклеивания 10-копеечных марок для вступительного взноса и последующих, ежеквартальных, имеются, причём марка со вступительным взносом уже была наклеена. И тут же получил зачётную классификационную книжку спортсмена в мягком переплёте, в которую уже были вписаны мои данные об участиях в соревнованиях с результатами, а также моё новое звание КМС указано, включая все доселе выполненные ступени ГТО. Получается, были уверены в том, что я приму предложение. Ну на то они и Комитет, чтобы просчитывать на несколько ходов вперёд.

— Спасибо! Постараюсь оправдать оказанное доверие.

— Да уж постарайтесь. Надеемся, на чемпионате страны вы выступите достойно. В «Буревестник» я сейчас позвоню, скажу, чтобы вычеркнули вас из своих списков… А с ресторанными песнями, Евгений Платонович, лучше завязать, — неожиданно сменил тему Хомяков.

Увидев, что я пребываю в лёгком замешательстве, объяснил:

— Вы теперь член общества «Динамо», ни к чему, чтобы ваши песни распевали в разного рода злачных заведениях.

— Так они же не пошлые, тем более прошли цензуру, да и деньги я за них официально получаю.

— Всё равно, лучше не надо, — чуть поморщился майор. — А вот патриотические песни, вроде той, что вы Силантьеву отдали — такие можно.

— Всё-то вы знаете — не сдержавшись, мотнул я головой.

— На то мы и органы, — на этот раз без улыбки подтвердил мой недавний вывод Хомяков.

Я уж хотел было принять это указание как должное. Но тут во мне что-то взыграло.

— Виктор Степанович, но всё же почему рестораны, где отдыхают трудящиеся — злачные места? Люди там могут отмечать юбилеи, справлять свадьбы, встречаться с друзьями, да и просто прийти поесть. В чем крамола, если народ отдыхает под хорошую музыку?

Вот вы, товарищ майор, когда в ресторане бываете, допустим, с женой, вы же, наверное, танцуете? И под какую музыку? Не под «Партия — наш рулевой», верно? Если вы слышали мои песни, которые исполняют в ресторанах, то объясните мне, в чем там неправильность? И какое это все же имеет отношение к тому, что я буду выступать за «Динамо»?

Впервые вижу Хомякова немного смущённым и, даже не побоюсь этого слова растерянным. Однако он быстро берёт себя в руки.

— Евгений Платонович, я понимаю ход ваших мыслей, но «Динамо» — серьезная организация и, если один из её членов сочиняет песни для ресторанов — это может вызвать вопросы не только у меня. Зачем нам с вами лишние проблемы?

Понятно, классический служака, шаг влево, шаг вправо — расстрел. Придётся идти ва-банк.

— В таком случае, Виктор Степанович, я вправе выдвинуть встречное условие… Либо я продолжаю жить так, как жил до этого, либо наше сотрудничество заканчивается, не успев начаться. И чёрт с ним, с боксом, буду заниматься наукой.