Мой балет

Тимофеева стала одной из ведущих балерин Большого театра. И впереди у нее – самые главные роли, удивительное время, наполненное творческими открытиями. В то время в Большом театре был настоящий репертуарный прорыв. Руководивший балетом Лавровский искал свежие темы, ему становится интересен современный одноактный балетный спектакль на музыку венгерского композитора Белы Бартока. Лавровский взял музыку «Чудесного мандарина», новое либретто и пригласил Нину Тимофееву исполнить главную партию. Роль звучала скромно – Девушка. Партнером Тимофеевой в этом спектакле был мой отец, Марис Лиепа. Работали невероятно воодушевленно, а как может быть иначе – два молодых артиста, которые жаждут нового, жаждут работы, ведь когда Лавровский пригласил моего отца в Большой театр, то сказал: «Марис, я беру вас, потому что вы спросили не сколько будете получать и где будете жить, а вы спросили: «Что я буду танцевать?»

Леонид Лавровский назвал свой новый балет «Ночной город». Трудно представить, как его пропустили всемогущие худсоветы в то время. Героиней Тимофеевой была уличная девушка, которая заманивала в бандитский притон ночных прохожих: она была затравленная, измученная, униженная. Наконец, она встретила юношу, который готов был полюбить и защитить ее, но бандиты убивают его в уличной драке. Об этом спектакле сразу стали спорить. Но все единодушно восхищались танцем Нины Тимофеевой и Мариса Лиепы. Для главной героини хореограф придумал танец невероятной технической сложности. Балет длился тридцать восемь минут, и тридцать шесть минут из этого сценического времени балерина находилась на сцене. Любой артист балета скажет, как это сложно, ведь иногда балетная вариация продолжается полторы минуты, и этого времени достаточно, чтобы артист балета был на пределе возможностей. Могу сравнить танец Нины Тимофеевой с игрой итальянской актрисы Джульетты Мазины, которую нельзя назвать красавицей, но невозможно оторвать от нее глаз, настолько она трогает сердце очень простыми, казалось бы, вещами. Тимофеева вспоминала «Для того, чтобы станцевать ту роль, на репетиции нужно было наработать и второе, и третье дыхание. Однако, когда я пыталась сделать это, мой организм отказывал – на пятнадцатой-восемнадцатой минуте после танцев в таком бешеном темпе я находилась в полуобморочном состоянии и почти без чувств падала, и тогда Леонид Михайлович брал лейку и, как цветок, поливал меня со словами: «Вставай, уже отдохнула, давай-давай, давай дальше». Я приходила в себя, поднималась и тут же снова начинала танцевать».

Мне вспоминается случай, когда я пришла смотреть балет «Каменный цветок». Главную партию – Хозяйки Медной горы – танцевала Нина Тимофеева, и в середине второго акта ее партнер получил очень сложную травму. Он еле доковылял до кулис на глазах у зрителей, но впереди была еще половина акта и огромное количество танцев, прежде всего у главного героя, которого теперь в спектакле не было. А дальше – на сцене появилась Нина Владимировна Тимофеева и станцевала импровизационно невероятной сложности танцевальные отрывки. Она прыгала, вращалась и заняла своим танцем всю музыку, которую должен был исполнить главный герой, повредивший ногу. Зал – рукоплескал! Потом был антракт, за это время сумел приготовиться и выйти на замену новый исполнитель. Но весь зрительный зал был свидетелем экстраординарного мужества этой выдающейся балерины.

Именно после «Ночного города», который не удержался в репертуаре и прошел всего несколько раз, на Тимофееву стали смотреть как на балерину без амплуа. Вернее, на балерину, которая взяла и отменила своим существованием границы амплуа. Она блистательно танцевала одновременно «Лебединое озеро», «Жизель», «Раймонду», «Дон Кихот», очень сложную картину «Теней» из балета «Баядерка», которая исполнялась в концертном варианте. И в каждом спектакле она умела находить что-то свое. В «Жизели» она находила свои собственные краски, свои нотки. Я часто видела ее в этом спектакле, когда она танцевала с моим отцом, и она была своеобразна, она просто по-другому расставляла акценты.