Мой бедный Йорик

— Не арестовали, а задержали. Большая разница.

— Это для вас большая разница, а не для него и не для меня. Следствие закончено, признания убийцы достаточно?

— Вы в прошлый раз очень красиво и неправильно говорили об этом. Никто сразу не даст вашему мужу пострадать. Прежде чем пострадать, ему придется помучиться. Например, нужен следственный эксперимент. Я обещаю вам, что буду максимально недоверчив к головорезным талантам вашего супруга.

— Что вы имеете в виду? — спросила Аня.

— Он у вас не бывал в «горячих точках»? — следователь заговорил громко и напористо. — Не служил в спецназе? Хотя бы секцию какого-нибудь самого примитивного карате посещал? Картошку столовым ножом чистил?

— За картошку я отвечаю. А вот за ваши «горячие точки» нет. Вообще-то, его биографию я, вроде, знаю. В армии он вообще не служил.

— Как же он тогда нанес такой профессиональный удар? Муза снизошла? Творческая интуиция? Вдохновение подсказало? Все это нуждается в тщательной проверке, — Корнилов сбавил обороты. — Для меня в этом деле еще ничего не ясно и не окончательно. Может, следственный эксперимент что-то прояснит. Пока не слышит мой прямой и непосредственный, — следователь понизил голос, будто начальник сейчас стоял за дверью, — могу вам сказать, Анна Алексеевна, что все еще только начинается. Это вы хотели от меня услышать?

— Я хотела вам рассказать кое-что. Даже не соображу, правильно я поступаю, рассказывая это следствию. А может, это надо говорить на суде?..

Корнилов вздохнул. Вообще-то ему пора уже было идти домой после дежурства, но с появлением этой молодой женщины, как говорится, сна не было ни в одном глазу. Когда-то в зловещие времена подследственных допрашивали сутками, только следователи постоянно менялись. Сейчас Михаил признался себе, что согласился бы на бессменный допрос Ани Лонгиной длиною в жизнь.

— Все началось с пожара в Комарово. Сгорел дом, вместе с домом сгорела знаменитая коллекция живописи Василия Лонгина…

Корнилов уже слышал эту историю в разных интерпретациях. Начало у всех рассказов было приблизительно одинаково, но вот заканчивались они каждый раз по-разному. На каждого из участников этой истории от пламени того пожара упали разные отблески.

— Вот, собственно, и вся история, — закончила Аня.

— Бояться вам надо черной кошки и желтого…

— …властелина, — подсказала Аня, которая, на всякий случай, рассказала и это.

— А не верить священному? — задумчиво переспросил Корнилов. — Не верить. Не верь, не бойся, не проси… А вы знаете, как переводится с греческого имя вашего мужа?.. «Священное имя». «Хиерос» — по-гречески значит «священный».

— Не верить Иерониму?! — воскликнула, как громом пораженная Аня. — Глупости какие-то! В чем я не должна ему верить?

— Успокойтесь, Анна Алексеевна. Это же глупости, загадки для взрослых, игры в другую жизнь. Но раз вы мне рассказали об этих предсказаниях, предупреждениях, я тоже попробовал вам подыграть.

— Вы знаете греческий?

— Нет, конечно. Просто у вашего мужа такое редкое имя, что я посмотрел в словаре. Я не получил глубокого, всестороннего образования, но зато имею такую привычку — лазать в словари. Вот и все. Верьте ему на здоровье, жуйте пряники и забудьте про всяких там желтых пластилинов…

— Ну уж дудки, — твердо сказала Аня. — Вы так здорово все мне растолковали, а теперь в кусты. Нет уж, как говорит русский фольклор, кормили до усов, так кормите до бороды. Почему я не должна верить Иерониму?

— Не знаю, вам видней, — пожал плечами Корнилов. — Например, не верьте, что он — убийца. Или вообще не верьте ему.

— Что значит «вообще»?

— Не хотелось бы лезть в чужую семейную жизнь, хотя часто приходится. Вы же говорили о странных переменах в вашем муже. Да и не только вы одни. Когда я спрашивал других людей об Иерониме, они тоже говорили мне как бы о двух разных людях. Словно вместо того Иеронима время от времени появлялся его двойник. А последнее время вообще вытеснил настоящего, занял его место. Вот и не верьте этому второму, верьте настоящему Иерониму, которого вы любите…

Корнилов полез в стол, стал хлопать ящиками, перекладывать какие-то папки.

— Но зачем ему это нужно? Разве он не понимает, что этим отталкивает меня?

— Может он как раз этого и добивается? — спросил Корнилов, перелистывая бумаги.

— Не понимаю.

— А вы вспомните хорошенько ваши беседы, размолвки, скандалы, но в первую очередь нормальные человеческие разговоры, особенно, на чем они оборвались. Восстановите в памяти ваш последний разговор по телефону. Лучше вас тут никто не разберется. Но когда вы сделаете вывод, скажите, пожалуйста, мне. Не из праздного любопытства я это прошу. Просто это в интересах следствия, да и вашего мужа.

— Спасибо, — сказала Аня задумчиво. — Вы мне очень помогли…

— Ничем я вам еще не помог.

— Вы мне указали правильное направление. А в пустыне, дремучем лесу, в кромешной темноте направление — значит, жизнь. Наверное, вы очень умный и хороший человек.

— Не преувеличивайте. Любой человек может быть умным и хорошим, если посмотрит на другого заинтересованным, неравнодушным взглядом.