Мой большой... Босс

Осока, вмерзшая по берегам, склоненные ко льду ивы… Тишина и безмолвие.

Как мне этого, оказывается, не хватало…

Успокаиваюсь. Смотрю на ставок.

Улыбаюсь.

И, когда за моей спиной раздается скрип снега под тяжелыми шагами большого, очень большого мужчины, улыбка не покидает моего лица.

А умиротворение — сердца.

В конце концов, хватит бегать.

Мы друг в друге, погрузились без остатка. И мой Большой Босс, похоже, тоже несвободен, как и я, раз приехал.

Паника — плохой друг, страх — плохой советчик.

Это все — наносное. Оно уйдет.

А мой ставок, мой лес, мой мир… Это все останется. Это есть. Сейчас.

Так имеет ли смысл думать о том, что будет дальше, когда-нибудь?

Мы, конечно, можем разойтись. Мы, конечно, можем потерять интерес друг к другу.

Но у меня нет уже того панического состояния, что было совсем недавно, когда смотрела на своего Большого Босса, спящего после нашей бурной ночи.

И я не думаю, что умру, исчезну, если он…

Не думаю.

Потому что только теперь, только здесь осознаю: у меня есть что-то, помимо моего безумного погружения в него.

Моя бабушка, моя деревня, мое любимое место силы… И я сама тоже у себя есть.

Теплые ладони обнимают со спины, и сразу становится тепло-тепло.

И лишь в это мгновение понимаю, как сильно замерзла, на самом деле.

И как хорошо мне в его руках.

— Поехали домой, русалка? — теплый шепот на ухо, сладко по телу волной расходится удовольствие.

И да, у меня навсегда останется еще и это ощущение тепла и счастья, которое во мне растет сейчас.

Так, может, это все стоит того, чтоб поверить? Чтоб прыгнуть с разбега?

И утонуть друг в друге?

Мой Большой Босс прыгнул.

А я — навстречу.

Я — к тебе навстречу, за тобою следом.

Я — в тебя всем телом, всей своей душой.

Завтра, послезавтра, в пятницу и среду

Я — в тебе навечно, прорасту тобой.

Ты обнимешь сладко, теплым летним взглядом

И забьется сердце в унисон, хотя…

Знаешь, а ведь даже этого не надо,

Ты и так все время здесь, внутри меня.

Что там будет дальше? Это разве важно?

Будет — то, что будет, и не нам решать.

Ты — во мне, а значит, ничего не страшно:

Прыгать, целоваться, верить и дышать.

Конец