Мой большой греческий ремонт

Время до отпуска пролетело незаметно. Перед самым отъездом пришло радостное известие от Фани: рабочие перевесили все двери и наконец установили окно в ванной комнате. Ура! Сдержав данное самим себе обещание, мы упаковали любимую кофеварку и отправились в аэропорт.

Закупив сладости в Афинах и заехав по дороге в кондитерскую за пахлавой, мы часам к четырем уже были на месте, с нетерпением предвкушая вожделенную чашку кофе с видом на залив и приятное развлечение в Малом амфитеатре. По счастью, с нашим приездом совпало одно из самых интересных представлений в рамках театрального фестиваля, на которое нам удалось заранее заказать билеты, что не так просто, поскольку летом в Эпидавр из Афин съезжаются толпы греков и иностранных туристов с единственной целью попасть на спектакль.

В общем, приезжаем мы такие все из себя расфуфыренные, с кофеваркой и кучей планов, открываем входную дверь гостевого этажа — и ничего не понимаем.

Полы в доме по щиколотку залиты водой, кругом стоит невыносимая вонь, стены до самого потолка покрыты густым слоем черно-бурой плесени, вся мебель насквозь пропиталась влагой и тоже заплесневела. Никакой возможности спасти ее не было. Наши новые с иголочки интерьеры, в которых нам так и не удалось пожить, оказались безвозвратно испорченными.

Как же так? Ведь мы только-только закончили ремонт в вечер отъезда и ни одной секундочки не успели насладиться его результатами. Какая несправедливость!

Не помню, как долго мы оба пребывали в шоке, стоя по щиколотку в зловонной жиже, но в какой-то момент из этого состояния нас вывел смотритель. Пятница, как обычно, преподнес нам в дар фрукты, сворованные в саду у кого-то из соседей, заглянул в дом, цокнув языком, произнес зловещее слово «мукля» — так по-гречески называют плесень — и запричитал:

— Ой, беда-то какая! То-то я и гляжу, под вашей дверью образовалась лужа. Я еще подумал, к чему бы это?

Помню, от кровавой расправы над Пятницей я в тот миг удержался лишь благодаря внезапной мысли о том, что совсем не знаком с местным уголовным законодательством и даже не знаю, какое наказание светит мне в Греции за убийство человека или нанесение ему тяжких телесных повреждений.

Когда ко мне вернулся дар речи, я по-хорошему попросил «смотрителя» оставить нас одних, чтобы мы могли спокойно обсудить, что же делать дальше.

А ведь Пятница, заметьте, отнюдь не идиот. Его было бы правильнее назвать клиническим пофигистом. Я уважаю это неотъемлемое качество греческого характера и в глубине души считаю его современным продолжением античной мудрости. В то же время я уверен, что и тут необходимо соблюдать правильный баланс. Пофигизм, но без экстрима. Так сказать, без фанатизма.

Как-то мы отправились на пароме с острова Санторини на остров Крит. Я с наслаждением осматривал бесконечную синеву за бортом, пока не углядел на горизонте крохотную точку, ориентировочно движущуюся нам наперерез. Точка мало-помалу росла в размерах, и вскоре стало возможно разглядеть очертания гигантского судна, название которого было написано на борту дважды: сначала иероглифами, потом по-английски. Помню, там фигурировало слово «дракон».

Вид у корабля и в самом деле был пугающий из-за его невероятных размеров и яркого красно-бордового цвета. Устрашающий эффект не в последнюю очередь усиливало изображение желтого дракона, извивающегося вдоль борта.

Сближение продолжалось. По моим прикидкам, оба судна вскоре должны были сойтись в одной точке. Скоро это стало ясно не мне одному. Первыми засуетились туристы из Германии и Великобритании, обеспокоенные отсутствием маневра у какого-либо из кораблей, упрямо несущихся на всех парах навстречу друг другу. Греки же со свойственным им пофигизмом взирали на встревоженных иностранцев с выраженным чувством превосходства.

Когда стало понятно, что наш четырехпалубный паром смотрится крохотным карликом рядом с надвигающимся китайским колоссом, готовым вот-вот раздавить нас как щепку, от греческого пофигизма не осталось и следа. Первыми разохались местные дамы. А уж когда суровые греческие мужчины, проворно нацепив спасательные жилеты, с выражением ужаса на лице принялись истошно орать, тщетно пытаясь привлечь внимание, очевидно, глухого хозяина рубки: «Капетане, капетане!», стало ясно, что дело пахнет керосином.

Оба судна начали издавать длинные повторяющиеся гудки типа: «Дурак!» и «Сам дурак!», но замедлить сближение уже не могли.

Обернув целлофаном паспорта, кошельки, ключи от дома и поглубже рассовав все это по карманам, мы с Кузей встали с противоположной от неизбежного столкновения стороны и приготовились к удару.

Помню, что нас тогда очень успокаивало то обстоятельство, что стояла середина лета и температура воды достигала двадцати пяти градусов, а значит, в ожидании подмоги, можно будет продержаться на поверхности сколь угодно долго.

В итоге два корабля чудом разошлись. Расстояние между ними составило едва ли половину длины гигантского контейнеровоза. По морским меркам, думаю, это совсем чуть-чуть и уж точно много меньше положенного, не говоря уже о разумном.