Мой босс – овен

– Потому что он – настоящий мужчина! Держит все эмоции в себе, – перебила я того, мечтательно положа руку на сердце. – А внутри ему плохо, что подвел друга. Один из менеджеров мне нашептала, мол он этому другу самые лучшие условия для взаимного сотрудничества придумал. Якобы, в качестве извинений. Но он не в какую. Знали бы вы, как это плохо влияет на работу всего офиса! Тысячи людей останутся без работы! А у нас, между прочим, семь беременных в отделе и около пяти с грудными детьми!

Эмоции на лице Баринова были настолько невзрачными, что я совершенно не могла уловить: верит он мне или разводит. Наконец, он хитро изрек:

– Я видел Николая с этой Кристиной буквально пару месяцев назад. Так что вы явно что-то не так поняли, Виктория. Сплетникам свойственно преувеличивать проблему.

«Этого в плане не было!», – ужаснулась я. Ведь Лиза просила донести главное: мол Соболев сдается, признает величество Баринова и извиняется. Это потешит эго ее начальника, и он снизойдет до сотрудничества с Соболев. В качестве благотворительности, естественно! Чисто бедным сотрудникам помочь и сохранить место.

Но план трещал по швам! Пришлось импровизировать.

– Да-да, – я закивала со скорбным видом. – Она ведь обманывала его, что беременна, многие месяцы. Наш начальник ее принял, а потом вскрылась правда.

– Беременна от другого? – Баринов свел брови на переносице.

– Вообще не беременна, – пожала плечами я. – Просто полюбила пельмени.

Тяжело вздохнув, Баринов потер переносицу. Выглядел он, как человек с передозировкой ненужной информации.

– Не пойму, – взорвался он, – почему весь ваш офис в курсе личной жизни начальника! Это что вообще такое?!

– Я тут ни при чем. Только говорю, что слышала, – сразу открестилась я, поднимая руки над головой. Мужчина был зол, так что на всякий случай я взмолилась: – Прошу, вы только не рассказывайте ничего Николаю Александровичу. Он ведь нас всех уволит за сплетни.

– И правильно сделает! – с грохотом ладонь обрушилась на каменную плиту. Он страха я спрыгнула на пол и попятилась к двери. Баринов закатил глаза: – Не буду, Виктория. Идите. Приведите себя в порядок.

Но ушел первым он, грозно захлопнув за собой дверь. Только тогда я смогла дышать полной грудью, снова повалившись на столешницу без сил.

«Сработало или нет?», – гадала я в неведении. Тут было два варианта: либо я поспособствовала новому контракту, а также частым встречам с Лизой… Либо, словно Ванга, предсказала свое увольнение задним числом!

Глава 9

Входила я в общий зал с опаской, мелкими шажочками и боязливо оглядываясь по сторонам. «Завралась ты конкретно, Вика! – шептала проснувшаяся совесть. – Не этому тебя родители учили!».

Честно? Я бы не удивилась, приложи меня Соболев небольшой такой чашечкой от кофе по «светлой» головке. Ибо его многомиллионный бизнес стоял на кону, а мы с Лизой, считай, развлекались…

Пот тек по вискам, ноги тряслись, голова кружилась… Не дыша, я уставилась на что-то активно обсуждающих Соболева с Бариновым. Те размахивали руками, повышая голос, явно будучи увлеченными беседой.

– Мамочки… – поставила диагноз я, теряя почву под ногами. – Все. Меня сдали!

Повернув вправо, быстрым шагом направилась к Лизе, всячески посылающей мне не двойственные сигналы. Мол, как прошло?

– О, Виктория, вот и вы! – голос Николая Александровича разнесся по ресторану громогласным басистым эхом. Буквально молнией пронзил насквозь. Стоя в тот момент спиной к их столику, я закрыла глаза и едва слышно застонала, услышав продолжение: – Подойти к нам за столик.

Вдох-выдох… И вот я уже развернулась к мужчинам с натянутой улыбкой. Только глаз дергался, и ноги не слушались. Еле-еле шевелились в нужном направлении.

– Виктория? – недоуменно вздернув бровь, Соболев недоумевал над моим состоянием.

«У тебя еще есть возможность сбежать!», – шептал внутренний голос.

– Быстро! – несдержанно рявкнул Соболев. За соседним столиком девушка от неожиданности уронила вилку. Мужчине пришлось прочистить горло и успокоиться. – То есть, пожалуйста, ускорьтесь.

«Если спрятаться на севере у родителей, – уговорила себя я, – он меня никогда на найдет!».

– Что за чушь? – ужаснулась я собственным мыслям. Прыснула от их глупости, расправила плечи и быстро села за стол между Бариновым и Соболевым, ожидая свой рок судьбы. – Что вы хотели, господа? Чем могу помочь?

Мужчины странно переглянулись с коварными улыбочками, больше напоминающими оскалы голодных зверей. Меня пробрало до костей.

– Виктория, – мягко заговорил Соболев, глядя в упор, – не могли бы вы подготовить бумаги. Сейчас же.

Баринов закашлялся, Николай Александрович поправил сам себя:

– Пожалуйста.

Сглотнув ком, я потянулась к сумочке, достала свой блокнот с ручкой.

– Конечно, – обреченно заговорила я, с трудом сдерживая слезы. – На все ваша воля.

«По собственному, так по собственному!», – рыдая внутри, я вспоминала прекрасные дни рядом с Соболевым. Они оказались более красочными и запоминающимися, чем вся оставшаяся жизнь.