Мой брат играет на кларнете

– Срок поисков продлевается! Мы с Иваном уезжаем на полгода в командировку.

– Вместе? – переспросила мама.

– Вместе. Конечно! – сказала Людмила. – За это время Леня обклеит объявлениями весь наш тупик, и что-нибудь да найдется!..

Она говорила бодро и даже весело, потому что мама начала искать тряпкой пыль там, где ее не было, а у отца по шее и по лицу поползла красная краска.

Отец не пропел, а как-то почти прошептал на свой особый мотив:

– В движеньи мельник жизнь ведет, в движеньи…

9

Я уже говорил, что не помню, с какого возраста я себя помню. Но с той поры, с какой помню, никто из нас четверых никогда не уезжал на целых полгода.

Сколько написано разных музыкальных произведений про людей, которые уезжают! Отец цитировал сейчас эти песни и арии. Композиторы почему-то очень радуются, когда люди уезжают из дома. Но отец пел эти веселые песни невесело.

И мне было как-то не по себе.

– Это даже хорошо, что ты уезжаешь, – сказала мама Людмиле. – Наконец мы узнали, как Леня к тебе относится!

Чтоб не грустить, я пытался вспомнить все случаи, когда Людмила была несправедлива, а вспоминал фильмы и пьесы, на которые водила меня сестра. Хотел вспомнить приятелей, которые мне нравились, а ей нет, но вспоминал об Иване, с которым никогда бы не встретился, если бы не она.

К Ивану мы тоже привыкли. Он все время подбрасывал нам положительные эмоции.

– Вы провожаете нас с Людмилой в наш первый путь, как провожают в последний, – сказал Иван. – Где же логика? Где же простая логика? Надо радоваться, а вы?..

– Чему радоваться? – спросил я.

– Раньше вы не получали от нас писем, а теперь будете получать! Это во-первых. Во-вторых, до сих пор вы не ждали нашего возвращения, а теперь будете ждать. И в-третьих, мы действительно к вам вернемся. Это же будет праздник!

– Слишком уж до-олго… – промямлил я.

– Долго? Вспомни какой-нибудь случай, который произошел с тобой полгода назад. Что-нибудь такое… значительное!

Я подумал, что примерно полгода назад дал Костику по физиономии.

– Вспомнил?

– Ну, вспомнил…

– Давно это было?

– Нет… как будто вчера.

– Вчера? Значит, мы вернемся к вам завтра! Все познается в сравнении.

– Я понимаю.

– Эти шесть месяцев промчатся так же быстро, как те. Ты хозяин своих собственных мыслей?

– Наверно, хозяин.

– Вот и переключи их с отъезда на возвращение. Переключил?

– Постараюсь.

– Ну, вот! Не существует безвыходных положений.

– О бра-атья, довольно печали! – пропел отец из той самой странной симфонии Бетховена, в которой поют. И добавил: – Плохой тот мельник должен быть, что век свой хочет дома жить!..

Иван опять подбросил нам положительные эмоции.

Накануне отъезда мы все, мама, отец и я, с его помощью переключили мысли и думали о дне возвращения. Как это будет здорово – получим телеграмму: «Встречайте! Целуем!» – и помчимся встречать!

Мама опять устроила ужин… Иван пришел с чемоданом, чтобы на следующий день рано утром вместе с Людмилой отправиться на вокзал.

Два чемодана стояли возле стены, прижавшись друг к другу: один – огромный, перепоясанный ремнями и чуть-чуть покорябанный, а другой – аккуратный, без единой царапинки и даже попахивающий духами (я почувствовал это, когда ставил его к стене).

Мне казалось, что кто-то ввинтил в люстру новые лампочки, более сильные: так сверкали на столе рюмки, бокалы, тарелки. Я не видел раньше этой посуды. В последнее время мама доставала из шкафа все, что берегла для какого-то особенного, торжественного события.

В центре стола был любимый отцовский графин, в котором плавали желтые корки. Иван поставил рядом с ним бутылку шампанского и коньяк.

Мама отозвала меня в сторону, попросила сбегать в магазин за фруктовой водой.

– Для отца, – шепнула она. – Я не хочу, чтобы он сегодня пил это… Очень волнуется!

Когда я возвращался с тремя бутылками лимонада, меня встретил на лестнице дядя Леня. Мне казалось, он только и делает, что ходит по лестнице, отпирает и запирает дверь: очень уж часто я встречал его.

– У кого-нибудь день рождения? – спросил дядя Леня. – Утром мама несла бутылки. Теперь ты…

– Да, день рождения!

– Кто же родился?..

«Если сказать, что Людмила или кто-нибудь другой из нашей семьи, он побежит за подарком», – решил я.

– У кого же сегодня праздник? – повторил дядя Леня.

– У маминого племянника. Он одинок. И вот мы устроили… Для него!

– Это понятно, – сказал дядя Леня.

И, как всегда после моего ответа, полез ключом в замочную скважину.

Дома все ждали меня. Мама вытерла бутылки лимонада и поставила их на стол.

– Твой напиток, – тихо сказала она отцу.

– Куда ты, удаль прежняя, девалась?.. – пропел отец из «Царской невесты». И добавил обыкновенно, по-человечески: – Да никуда не девалась! Вот она, здесь…

Отец взял два чемодана, стоявшие у стены, и вскинул их вверх, как спортсмен, поднимающий гири.

– Иван и Людмила! – воскликнул он, потрясая в воздухе чемоданами.

– Есть еще порох в пороховницах! – восхитился Иван.

– Есть! – ответил отец.

Чемоданы рухнули на пол… Отец застыл с поднятыми руками.

– Что такое? – тихо спросила мама.