Мой чужой дом

Если это и правда так, то сейчас он видит мой силуэт в обрамлении света. Я быстро делаю шаг назад, но в последний момент замечаю на стекле отпечаток пальца. А если приглядеться? На тонком слое конденсата выведено слово «дома».

Странно. Что за надпись? И тут по спине бегут мурашки, я холодею, словно за шиворот мне высыпали кубики льда, – слово не единственное. Над ним выписаны еще три.

Я

у

тебя

дома

Меня оглушает тишина, рот наполняется слюной, через силу сглатываю. Вдох-выдох.

Растерянно таращусь на надпись. Голова кружится, земля уходит из-под ног.

Подавшись вперед, я тру стекло рукавом куртки.

Готово. Надписи нет. Чистое окно. Как будто примерещилось.

Возможно, сообщение написано несколько дней назад. Кто-то из гостей пошутил – например, участница книжного клуба. Только зачем писать втайне, да еще столь пугающие вещи?

Сквозь гул крови, пульсирующей в висках, слышу шум – будто дерево скрежещет о дерево.

Показалось?

Сердце почти выпрыгивает из груди.

Вот, опять. Скрежет доносится сверху. Из кабинета. Словно закрывают ящик стола.

«Дом всегда издает звуки», – твердо говорю я себе. Никого здесь нет. Просто разыгралось воображение. С обостренным до предела восприятием, как у меня сейчас, немудрено раздуть из мухи слона.

Наверху воцаряется тишина.

Я облегченно выдыхаю и отворачиваюсь от окна. В тот же миг слышится скрип половицы, а ноги обдает ледяной сквозняк, хлынувший в открытую дверь.

В доме незваный гость.

Ранее

А мне у тебя нравится!

Я брожу по кухне, заглядывая в каждый шкафчик, рассматриваю изящные бокалы для вина на длинных ножках, классический веджвудский фарфор, набор дорогих французских сковородок. Кран над огромной мойкой один из лучших, с аэратором. Я поворачиваю ручку и смотрю на льющуюся воду – сток отличный. На столешницах ни одного пятна от горячего.

Какое окно! Я останавливаюсь и прижимаю к стеклу пальцы – пусть останутся, словно клеймо, завитки и желобки моих отпечатков на всем, к чему прикасаюсь.

А этот вид! Ты будто паришь в воздухе. Сами собой распрямляются плечи, и ты ощущаешь себя чуть выше, чуть невесомее.

Пора, наверное, перекусить. Интересно, осталось что-то в холодильнике или придется идти в магазин? Я распахиваю необъятную дверь: свою еду ты сложила на двух верхних полках, нижние оставила для моих продуктов. Вкусы у тебя поистине гурманские! Апельсиновое печенье в толстой шоколадной глазури; фаршированные чесноком оливки; внушительная – нераспечатанная – упаковка копченого сыра бри; два стаканчика органического кокосового йогурта.

В морозилке полдюжины коробок с полуфабрикатами. Ты любишь сыр фета, шпинат, пирог с кедровыми орешками и куриные грудки с соусом песто и моцареллой. При виде содержимого нижнего ящика меня разбирает смех: там лежат три лобстера! У большинства смертных в морозилке рыбные палочки и пакет гороха, а у тебя – лобстеры! Впрочем, есть еще рыба – целый лещ, а может, сибас, и пакет с миксом из свежевыловленных морепродуктов.

Думаю, с замороженными морепродуктами надо быть крайне осторожным! И я протягиваю руку за морозилку к розетке.

Глава 13

Эль

Мне страшно пошевелиться, даже дышать. Я чувствую каждый сантиметр своей кожи, натяжение над ключицей, бегущие по рукам мурашки, впившиеся в ладони ногти…

Я вся обратилась в слух.

Снова тяжелые шаги, где-то надо мной.

В ушах гулко стучит кровь. Известно ли взломщику, что я вернулась?