Мой далекий близкий

— Кто-то прислал мне предупреждение, — устало сказала я. — На наших с Андреем фотографиях была надпись о том, что Андрей меня погубит. А в ячейке мы нашли видеозапись из парадной, где ты кладешь в почтовый ящик конверт.

— И решили, что это я? — удивился Илья. — Но зачем?

— Не ты ли сам говорил, что не хотел, чтобы Ася была с Шиловым, — подал голос Влад.

— Мы думали, что ты мог что-то узнать, но боясь Андрея, решил предупредить меня таким образом.

— Но ведь это было давно, — нахмурился Илья.

— Я нашла фотографии только сейчас.

Мы замолчали, думая каждый о своем. А может, все думали об одном и том же. Я понимала, что яснее не стало. Мой брат оказался связан с происходящим только косвенно. И теперь надежды опять начали таять. Разгадка удалилась на неопределенное расстояние.

Влад поднялся, мы вскочили следом.

— Значит так, — сказал он, — ты едешь домой и молчишь о нашей встрече. Это нужно не для меня, для Аси. Пока ее не связали со мной, она в безопасности.

Брат нехотя кивнул.

— Помнишь, что я говорил тебе тогда? — спросил вдруг Илья и добавил: — Учти, ничего не изменилось.

— Учту, — ответил Влад, а я снова нахмурилась.

Но почему-то промолчала.

Мы сели в машину и уехали первыми. Мчали по темному городу среди всполохов света.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила я, наконец. Влад качнул головой.

— Я думал, твой брат завязан в убийстве Шилова. Но теперь в этом сомневаюсь.

— Он не той породы.

Влад усмехнулся.

— Если не он принес фотографии, то кто? — задал вслух вопрос, который теперь постоянно витал в воздухе. — И зачем Шилов хранил эту запись?

Я пожала плечами, а потом вдруг спросила:

— О каком разговоре между вами говорил Илья?

Влад бросил на меня быстрый взгляд. Помолчав, усмехнулся, качая головой.

— Это не имеет значения, — ответил холодно. Я отвернулась к окну, догадываясь, что речь шла о событиях тринадцатилетней давности.



Когда мы вошли домой, Влад, быстро раздевшись, прошел в гостиную. Я медленно стягивала платок и шапку, вешала куртку, снимала ботинки. Навалилась странная усталость, задумчивая и давящая.

Влад выглянул из гостиной:

— Ась, иди ко мне.

Я поняла, что он имел в виду гостиную, а не себя самого, но прозвучало это так, что я замерла. И Влад сам понял это.

Вздохнув, добавил:

— Я хотел сказать, иди сюда.

И ушел. Надо же, кажется, и ему бывает неловко.

Я прошла и села в кресло, Влад плюхнулся на диван.

— Я думаю, мы изначально мыслим неверно, — сказал мне, я вздернула брови. — Шилов спрятал бумаги, и их ищут. Это факт. Он сделал тебя основной наследницей, чтобы отвести удар от матери, но еще, я в этом уверен, потому что ты могла найти эти бумаги. Точнее, можешь. Он оставил тебе подсказки, Ась, понимаешь?

— Не совсем, — сказала я честно.

Влад перегнулся вперед, опираясь локтями на колени.

— Фотографии, запись с твоим братом, документы из ячейки — что-то из этого, а может, и все должно помочь нам. Между ними есть связь, и когда мы ее найдем, найдем и сами бумаги.

Я задумчиво вздернула брови, качая головой. Мысль на первый взгляд показалась фантастической.

— Но какой в этом смысл? — задала вопрос. — Если в фотографиях подсказка, это значит, что все тянется давно, ведь их прислали после дня рождения Артема…

— С чего ты взяла? Если это не твой брат, как он уверяет, то мы не можем знать, когда их прислали.

И тут выпрямился от какой-то мысли, пришедшей в голову.

— Что? — спросила я.

Влад встал, прошелся по гостиной, а потом замер возле моего кресла. Наклонился, поставив ладони на подлокотники.

— А что, если никто их не присылал? — задал вопрос. Я уставилась в изумлении. — Что, если сам Шилов распечатал фотографии и оставил их в книге?

Я открыла рот от удивления. Такая мысль в голову мне точно не приходила. Но в принципе, если отбросить мотивы, такое могло быть. Фотографии ему Люда высылала, а запись про камеры в ежедневнике могла относиться как раз к моменту с Ильей. Я просто неправильно соотнесла данные. И не зря же фотографии лежали именно в Кортасаре? Единственной книге, которую я ему подарила.

Я тряхнула головой. Если так думать, можно вселенский заговор составить. Подняла глаза на Влада, который по-прежнему нависал надо мной. Он вопросительно вздернул брови.

— Но… — я помолчала, подбирая слова. — Но ведь он не мог знать, что умрет… Я хочу сказать, может, и была опасность, но это же глупо устраивать подобное…

— Почему? Если бы его не убили, ты бы так и жила себе спокойно.

— Но почему я? И какой вообще в этом смысл? Почему просто не отдать бумаги кому-то на хранение? Ну или даже всплывут они после его смерти, да уже какая разница?

Я так разволновалась, что говоря это, подалась вперед, не осознав, что Влад так близко. И застыла лицом к его лицу. И самое дерьмовое, что мне в тот же момент стало наплевать и на Шилова, и на компромат, и на то, что меня могут убить.

А внутри все замерло и сжалось от отчаянного желания погладить его щеку и коснуться губами губ. Ну почему он не отстранится? Почему мучает меня этой невозможной близостью, от которой нет ни одного шанса отказаться? Почему смотрит так, как будто ему тоже не все равно?