Мой дед расстрелял бы меня. История внучки Амона Гёта, коменданта концлагеря Плашов

Экскурсия продолжается. Моросит дождь, нужно укрыться. Милая пожилая дама зовет меня под свой зонтик. По тоннелю, который продувается ветром, мы идем в промзону. Перед серым трехэтажным зданием тридцатых годов останавливаемся. Это бывшая фабрика Оскара Шиндлера на улице Липова.

Сейчас здесь музей. Осматриваем экспозицию, посвященную истории Кракова до начала тридцатых. Разглядываем фотографии женщин на прогулке и мужчин, идущих в синагогу. Потом на Польшу обрушился блицкриг, за ним тут же последовала социальная изоляция евреев. На одном снимке немецкие солдаты срезают пейсы у ортодоксальных евреев.

У стены бывшего еврейского гетто в Кракове{5}

Я устала и еле ковыляю. С самого утра на ногах. Больше всего на свете хочется отдохнуть, где-нибудь присесть, но экскурсовод продолжает говорить. Я все чаще отвлекаюсь и пропускаю детали.

В последнем зале музея стоит макет лагеря Плашов. Крохотные модели бараков, вилла моего деда. Я присматриваюсь и снова убеждаюсь в том, как близко к лагерю и баракам находилась вилла Гёта. Бабушкины оправдания выглядят все более сомнительными.

Самому Оскару Шиндлеру и его фабрике на экспозиции уделено не так много внимания. Есть фотографии, документы, сохранившаяся мебель. В одном зале стоит огромный прозрачный куб, заполненный жестяными кастрюлями, мисками и тарелками, которые здесь производили. Экспонаты символически рассказывают историю предпринимателя и его работников. На стенах написаны имена примерно 1200 евреев, которым Шиндлер спас жизнь.

В конце экспозиции лежат две книги, белая и черная: в первой содержится список фамилий спасенных евреев, а во второй — погибших. Две книги как два пути. Помогать или убивать. Оскар Шиндлер или Амон Гёт. Такое прямолинейное разделение на добро и зло мне не понравилось.

Многие евреи пережили Холокост благодаря помощи укрывавших их родственников, друзей и коллег. Об этих героях почти не говорят. Безусловно, Оскара Шиндлера нельзя назвать чистейшим благодетелем, но личностью он был яркой. Мне сложно составить о нем четкое представление.

* * *