Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

В еврейских общинах одна любая семья должна была заниматься «засаливанием» голов. Впоследствии такие семьи получили название «меллах» («соль» на арабском) — например, доктор Меллах, еврей из Салоников, — дедушка по материнской линии бывшего президента Франции Николя Саркози.

Во Франции вплоть до Второй мировой войны приговоренные к смерти подвергались казни на гильотине, которую проводили на общественной площади под освистывание смотрящей толпы.

В США экзекуцию в газовой камере проводят по настоящее время. Смотреть разрешено журналистам и семьям жертв.

Об экзекуциях, проходивших во время Второй мировой войны на территориях, захваченных немецкими оккупантами, позже сняли множество фильмов.

— Ради привлечения наживы капиталисты готовы продать веревку, на которой их же и повесят, — любил повторять Ильич фразу, сказанную другим великим Ильичом — Лениным.

Тем временем в жизни Карлоса появилась новая женщина — Анжела Отаола. Карлос мог легко вскружить голову: он рассказывал о своих странствиях, учебе в Москве, декламировал стихи на испанском и арабском языках, что вызывало восторг у юной леди. Через три дня после случайного знакомства в одном из баров он уже пригласил ее на свидание. Парочка вела разговоры о политике: палестинцах и басках, деле борьбы латиноамериканцев против политики гегемона США и многом другом. Молодой человек, представившийся Карлосом Мартинесом Торресом, убедительно интересовался юной испанкой, делал комплименты и вскоре даже увлек ее в постель. О себе Торрес говорил сдержанно — дескать, по профессии экономист и только недавно вернулся из Перу, где было тесно для его таланта и скучно для артистичной натуры.

Они встречались то в отеле, то в ее маленькой квартирке. После череды командировок Карлос с удивлением узнал, что Анжела предпочла ему любителя выпивки ученого Барри Вудхемса. Он решил познакомиться с Вудхемсом и даже смог с ним поладить. Позднее Вудхемс вспоминал любопытный эпизод: во время просмотра новостей о готовящейся казни двух убийц Карлос с неприязнью сказал, что подобные типы заслуживают смерти, потому что тот, кто убивает ради денег, не имеет права дышать одним воздухом с теми, кто не щадит своих жизней ради борьбы. Предлагаю запомнить это признание.

Не забывал он и про Нидию, которой отводил главную роль в подготовке спецопераций. Однажды летним вечером 1974 года он позвонил ей и попросил скорее приехать. Она накинула пальто и бросилась в такси, которое доставило ее в аэропорт. В этот же день она была в Париже, где Карлос, чмокнув ее в щеку, деловито сунул тяжелый черный чемодан, полный оружия.

— Держи это у себя и никому не отдавай, если только этот кто-то не сообщит полную дату моего рождения, — бросил он.

И все. Больше Нидия знать была не должна. Согласно воспоминаниям офицера «Моссада» Островского, на следующий день после взрыва в израильском банке Карлос встретился с Мухарбалом в Париже.

«Он сказал ему, что на время оставит в покое израильские цели, потому что это слишком рискованно. Ему нужно еще отдать кое-какие долги японским и немецким группам».

И не солгал, только перед этим передал привет «Моссаду» из Парижа.

Глава 5. Месть самураев

Сообщение о том, что у Карлоса есть неотложные дела с японскими и немецкими товарищами, немного успокоило «Моссад», но, как признаются его офицеры, «с Карлосом никогда нельзя было успокаиваться». 3 августа 1974 года европейский филиал НФОП совместно с бойцами «Прямого действия» нанес удар по редакциям просионистских газет «Аврора», «Ковчег» и «Минута». Кстати, в здании редакции газеты «Минута» располагался и штаб сионистской организации «Еврейский национальный фронт», собиравшей деньги для ЦАХАЛа. Как и в предыдущих случаях, Карлос разработал операцию так, чтобы минимизировать случайные жертвы: по его замыслу, взрывы должны были произойти ночью, когда сотрудников нет на работе.

В результате машины, начиненные взрывчаткой, взорвались в нужное время. Это был успех! До этого момента все акции, организованные Карлосом и его товарищами, были бескровными, однако в следующей операции он должен был поработать с новыми людьми — японской Красной армией, зарекомендовавшей себя крайне жестокой группировкой.

Как и во всем мире, в Азии вовсю бушевали левые студенческие забастовки с поправкой на воинственный местный менталитет. Даже в Японии, где после поражения во Второй мировой правило марионеточное американское правительство, пробивались ростки красного радикализма. К концу 1970-х росло движение новых левых, которое проявило себя как массовое явление в 1968 году, когда десятки тысяч человек вышли на улицу протестовать против американского присутствия в Японии и войны во Вьетнаме.