Мой друг Тролль

— Что же тут удивительного? — спросил Карлссон. — Эльфы не могут обойтись без прекрасных дев. Хотя прекрасные юноши тоже годятся.

— Да ну тебя! — воскликнула Катя. — Я же серьезно!

— И я серьезно. И я все-таки, пожалуй, поем. У тебя есть еда?

— На кухне печенье. Подойдет?

— Лучше бы колбаса.

— Колбасы нет. И поставь чайник, пожалуйста! — крикнула она вслед направившемуся на кухню Карлссону.

Карлссон вернулся через минуту. С печеньем.

— О чем баллада? — спросил он, присаживаясь.

— Называется «Подменыш». Про плохих эльфов. Дай мне тоже, ты так аппетитно хрустишь! Короче, эльфы у одного рыцаря ребенка сперли и вырастили из него этакого терминатора, убийцу троллей.

Карлссон хмыкнул скептически.

— Ну да, довольно примитивная сказочка, — согласилась Катя. — Может, поэтому и работа не идет.

— В ранних балладах скоттов выдумок почти нет, — возразил Карлссон. — Они ведь с сидами рядом жили. Я слыхал похожие истории.

— Знаешь, какой твой девиз по жизни? — заявила Катя. — «Я знаю, как было на самом деле».

— Но я действительно знаю, — заметил Карлссон. — Помочь тебе с переводом?

— Не надо, она не сложная. Просто у меня настроение нерабочее.

Несколько минут оба молчали. Катя пыталась сосредоточиться на балладе, но безуспешно.

— А про троллей у тебя песен нет? — неожиданно спросил Карлссон.

Он уже доел печенье и вертел в руках найденный где-то гвоздь. Здоровенный, сантиметров двадцать.

— Троллей? — удивилась Катя. — Про них, по-моему, вообще баллады не сочиняют. Тролли — это же неромантично. Тупые каменные уроды, грязнули, людоеды…

— Ну, не все, — пробормотал Карлссон, задумчиво наматывая гвоздь спиралькой на палец.

— И потом, тролли — это, скорее, скандинавская тема, — продолжала Катя. — Пер Гюнт, пещера горного короля и все такое… А почему ты спросил?

— Так, — сказал Карлссон и снова погрузился в молчание.

Катя решительно закинула распечатки с балладой в ящик стола и принялась раскладывать на мониторе пасьянс.

— О! — вспомнила она, поворачиваясь к гостю. — Давай я тебе расскажу, как мы тут вызвали духа озера!

— Духа? — с сомнением спросил Карлссон. — Зачем?

— Как зачем? Интересно же! Я тебе сейчас по порядку расскажу. На днях приезжают ко мне Лейка с Димой…

И Катя с увлечением начала описывать обряд призывания духа озера Лахтинский Разлив. Когда она добралась до призрака на лодке в сияющем тумане, Карлссон хмыкнул.

— Не веришь? — обиженно спросила Катя. — Думаешь, это все ерунда?

— Ага, — сказал Карлссон. — Пустое занятие. Бесполезное и опасное. Если водяной дух слаб, зачем он вообще нужен, а если силен, то с ним не справиться.

— Критиковать-то всякий может. А ты попробуй, вызови духа сам.

— А что сложного в том, чтобы позвать водяного? — удивился Карлссон.

Катя фыркнула.

— Позвать — ничего сложного, — согласилась она. — Проблема в том, чтобы он пришел.

Карлссон подумал и согласился:

— Действительно, проблема. Водяные духи храбростью не отличаются. Если вызывать водяного буду я, он, скорее всего, удерет подальше. Когда мне понадобится водяной, я его звать не стану: найду его обиталище сам и выволоку наружу.

— Да-а? — протянула насмешливо Катя. — Как интересно! И как же ты будешь искать жилище духа?

— Учую.

Катя засмеялась.

— Что тут смешного? — буркнул Карлссон.

И Катя захохотала еще громче.

Больше всего ее прикалывало в шутках Карлссона то, что он изрекает их с абсолютно серьезным видом.

Когда Катя отсмеялась и отдышалась, Карлссон положил скрученный гвоздь на подоконник и потребовал:

— Опиши-ка мне это озеро.

— Так я и думал, — заявил он, когда Катя закончила. — В этом озере вообще не может быть водяного. А если он там каким-то чудом уцелел, то это полудохлый затравленный уродец.

— Нет же! — горячо возразила Катя. — Лейка видела духа собственными глазами. Он был прекрасен! Плыл на ладье и весь сиял…

— Это был не дух.

— А кто?

— Ряженый.

— Тьфу, — с досадой сказала Катя. — Вы что, с Димкой сговорились, что ли?

— Твои маленькие ведьмы ничего не понимают, — пренебрежительно сказал Карлссон. — Или разыгрывают представление с какими-то своими целями. Зачем тебе связываться с балаганщиками? И название у них плохое, — проворчал он.

Катя фыркнула, отвернулась и снова принялась перекладывать карты на мониторе.

«Ничего он не понимает», — сердито подумала она, не желая признаваться сама себе, что слова Карлссона ее смутили. Но чудеса были так близко, и так хотелось верить не скептикам, а очевидцам…

Катя снова подумала о Диме, заулыбалась — и выпала из реальности. О Карлссоне она просто забыла, а когда вспомнила, то обнаружила, что провела в мечтах и безделье минут двадцать. Оглянувшись, она встретилась глазами с Карлссоном — он все так же сидел и смотрел на нее спокойно и доброжелательно. Катя невольно почувствовала раздражение.

«Чего он сидит тут, будто каменный? — подумала она и снова отвернулась к экрану. — Хоть рассказал бы что-нибудь. Нет, нехорошо все-таки — он ко мне в гости пришел, а я на него внимания не обращаю…»

Катя закрыла пасьянс и пошла на кухню ставить чайник (Карлссон, конечно, ее просьбу проигнорировал), а вернувшись, сказала: