Мой генерал

Бумажный, сложенный вдвое листок белел под ногами. Марина на него наступила.

Тучков прошел в чужую комнату, как в свою собственную, вышел на балкон, огляделся и вернулся. Марина подняла листок.

— Что там?

— «Ничего не получается, уезжай. В.», — прочитала Марина. — Господи, Федор, это записка!

— Я догадался.

— Значит, все-таки он, — выговорила она и взялась за лоб. — Но он не мог утопить твоего Чуева, потому что он только вчера приехал!

— Чуев не мой. — Федор Тучков зашел в комнату, открыл гардероб и стал там шарить.

— Павлик не мог утопить твоего Чуева, и Вадима он не мог убить. Потому что его там не было! Не было! Он появился только потом, когда Вадим уже упал. Там были Оленька и Геннадий Иванович! И коробок ты нашел! Тот коробок, Геннадия Ивановича!

Федор вытащил из гардероба какие-то штаны и внимательно их осмотрел.

— Что ты ищешь?

Он молча сунул штаны на место.

— Что? Пистолет?

— Или следы его присутствия.

Под дверью снова раздались шаги. На этот раз неспешные, солидные. Марина замерла.

Стук в дверь обрушился на нее, как первый удар грома, возвещающий о божественном правосудии.

Федор замер перед распахнутым гардеробом, но лишь на секунду, а потом опять стал копаться. Марина зажмурилась и перестала дышать.

— Павлик! — позвала из-за двери Валентина Васильна. — Павлуш, ты спишь, что ли?! Сыночек!

Рюкзак поехал из липких от страха ладоней, и Марина поняла, что сейчас она его непременно уронит. Федор мельком глянул на нее.

Валентина еще раз приналегла на дверь и забарабанила изо всех сил. Марина перехватила рюкзак и поддержала его коленкой, чтобы не уронить. Нежная мать потопталась под дверью, а потом ушла — тяжелые шаги отдалились и замерли.

— Что на нем было, когда он пугал тебя пистолетом? — как ни в чем не бывало спросил Тучков Четвертый.

— Шорты, кажется, — просипела Марина и все-таки уронила рюкзак. Он упал с мокрым мягким звуком. — Мы утром его видели в этих шортах, на стоянке. Помнишь?

Ни слова не говоря, Федор Тучков закрыл гардероб и оглядел кресла. В креслах тоже валялась какая-то одежда, и он стал проворно в ней копаться, как собака в куче мусора.

— Федор, пошли отсюда.

— Угу.

Марина прислушивалась так, что звенело внутри головы.

— Федор?

— Сейчас.

— А записка? Что с ней делать?

— Пусть лежит, где лежала. Оставь.

Шаги надвинулись внезапно и очень быстро, неожиданно быстро. Зазвучали голоса.

— Черт побери, — пробормотал Тучков едва слышно.

— Павлик, а я решила, что ты спишь, — говорила Валентина Васильна в коридоре, с каждой минутой все ближе и ближе, — упарился, да и завалился дрыхнуть, а ты в спорт играешь!

— Мам, у тебя есть поесть?

— Есть, как не быть. И колбаска, и сырок, и хлебушек, все есть. Кушать хочешь, да?

— Да. Только майку переодену, жарко мне.

В коридор нельзя. Павлик и нежная мать очень близко. Что Павлик сделает с ними, если застанет в своей комнате, можно представить, хотя бы по тому, как он разорялся утром, когда они только стояли возле его машины!

Что там генерал Тучков говорил, что всех сотрудников спецслужб учат разбивать головой кирпичи? Может, он справится с Павликом? Головой? Или нет?

— Марина. Быстрее.

Куда? Куда бежать? Где спасаться?!

— Марина, на балкон, быстрее!

В замке завозился ключ.

Она подхватила рюкзак, пулей пролетела комнату, и Федор сзади успел погасить свет.

Марина выскочила на балкон, он следом и быстро — один за другим — покидал вниз рюкзаки.

— Я не смогу. Второй этаж, — выговорила она и оглянулась. Дверь еще не открылась, но было понятно, что вот-вот откроется.

— Быстро. Направо. — Он перелез через балкон и за шиворот потащил Марину.

— Куда?!

Дверь открылась, сквозняком дернуло штору.

— Сыночек, — очень громко сказала Валентина, — глянь, на полу бумажка какая-то!

— За мной. Давай за мной быстро!

По балкону он перебрался на соседний. Марина кое-как ползла за ним. Если бы Павлик взглянул в окно, он бы ее увидел.

За соседним окном горел свет, кажется, там играли в карты.

— Куда, Федор?

— Давай, давай!

Цепляясь руками — господи, сколько можно, она сегодня уже цеплялась руками, спасаясь от этого же самого Павлика! — Марина следом за Тучковым перебралась вдоль соседнего балкона. Следующее окно было темным.

Марина посмотрела вперед и замерла, цепляясь железными от напряжения руками за перила.

Федора нигде не было.

— Федор?

— Я здесь, — прошипел он снизу. — Тут лестница! Спускайся!

Для того чтобы попасть на лестницу, нужно было занести ногу, поставить ее на узкий чугунный прут и отцепить руки от перил и схватиться за лестницу.

— Я не смогу.

— Не сможешь, будешь висеть до утра.

— Федор!

— Давай.

Зажмурившись изо всех сил, так, что больно стало в ушах, она перенесла ногу, помедлила и перекинулась на лестницу. В боку закололо — то ли «старые раны» дали о себе знать, то ли просто со страху.

— Молодец. Теперь прыгай.

Нужно было прыгать, потому что лестница, конечно, не доставала до земли — довольно высоко.

Марина выдохнула и разжала руки и сразу приземлилась — упала на зад. По всему телу прошел звон.

— Молодец, — еще раз похвалил Федор Тучков. — Умница. Теперь пошли отсюда.