Мой год отдыха и релакса

Ответа не было. Сев на мохнатую розовую крышку унитаза, я минут двадцать крутила дверную ручку. Мне либо придется вышибать дверь, либо ждать возвращения Ривы с работы. В любом случае меня неминуемо ждала стычка с Ривой. Я знала заранее, что она скажет.

— Я долго не вмешивалась. У тебя были проблемы. Я больше не могла смотреть, как ты убиваешь себя.

И вот что я, готовая убить ее, сказала бы в ответ, бурля от злости:

— Я признательна тебе за заботу, Рива. Но я принимаю лекарства под наблюдением доктора. Можешь за меня не волноваться. Если бы это было некошерно, мне бы не позволили это делать. Все под полным контролем!

Или, может, она прибегла бы к эмоциональному шантажу:

— Несколько недель назад я похоронила мать. И я не хочу похоронить и тебя тоже.

— Ты не похоронила мать.

— Ну, кремировала.

— Я хочу, чтобы меня похоронили в море, — сказала бы я ей. — Заверните меня в черный парус и бросьте за борт. Как честного пирата.

Отодвинув тронутую плесенью шторку, я повесила пальто на крючок для полотенец, легла в ванну и стала ждать. В те часы до возвращения Ривы я не спала. Я так и знала, что не засну. Мне надо было выбраться из всего этого — из ванной, из плена лекарств, бессонницы и моей неудачной, нелепой жизни.

И тут ко мне пришло решение всех проблем; оно спикировало в мой мозг, словно орел на скалу. Оно как будто все время описывало круги надо мной, изучая мельчайшие детали моей жизни, складывая их как фрагменты пазла в цельную картину.

— Вот он, выход. — Теперь я точно знала, что мне делать: нужно, чтобы меня заперли.

Если одна таблетка инфермитерола отключает мое сознание на три дня, то получается, у меня их достаточно, чтобы дотянуть до июня. Мне нужен только тюремщик, и тогда я смогу погрузиться в непрерывный сон, не опасаясь, что выйду из квартиры и вляпаюсь в какую-нибудь историю. Все это можно было решить. Инфермитерол будет на меня действовать. Я испытывала облегчение, почти радость. Я совершенно не злилась, когда Рива наконец пришла домой и с усилием открыла дверь ванной. Увидев меня, она взвизгнула, сурово выразила опасения по поводу моего рассудка и выпроводила из квартиры, вероятно, потому, что ее желудок был полон всякой дряни, а ей надо было его очистить.

Я оставила у нее таблетки — все, кроме инфермитерола.

Дома я вызвала слесаря, договорилась с Пин Си о встрече на следующий день и позвонила доктору Таттл, чтобы сообщить ей, что в ближайшие четыре месяца я у нее не появлюсь.

— Надеюсь, мне вообще больше не придется лечиться у вас, — сказала я.

— Я постоянно слышу такое от пациентов, — ответила она.

Это был последний раз, когда мы с ней общались.

Глава седьмая

— Ты точно не будешь носить все это? Вдруг я что-нибудь растяну, а ты захочешь, чтобы я вернула это тебе?

Я позвонила Риве и сообщила, что я очищаю свои шкафы. Она приехала с коллекцией больших бумажных сумок из разных манхэттенских магазинов; вероятно, она хранила их на случай, если понадобится что-нибудь перевозить, а сумка будет свидетельствовать о ее хорошем вкусе и подтверждать ее статус, раз она потратила деньги в дорогом месте. Я видела, что так делали экономки и няньки — они ходили по Верхнему Ист-Сайду с ланчем, упакованным в маленькие подарочные пакетики от «Тиффани» или «Сакс — Пятая авеню».

— Больше никогда не пожелаю даже видеть что-то из этих вещей, — сказала я Риве, когда она приехала. — Я хочу забыть о том, что эта одежда существовала. Если ты что-то не возьмешь, я подарю это нищим или просто выброшу.

— Но тут столько всего!

Она напоминала ребенка в кондитерской. Методично, с жадностью вампира она вытаскивала каждое платье, каждую юбку, каждую блузку, рассматривала плечики и все остальное. Каждую пару дизайнерских джинсов, каждую упаковку нижнего белья, каждую пару обуви, кроме грязных шлепанцев, которые были на мне.

— Вроде как годятся, — пробормотала она, пытаясь обуть совершенно новые туфли от Маноло Бланика. — По-моему, неплохо.

Она упаковала все вещи в сумки с суетливым проворством человека, строящего замок из песка на закате, когда вот-вот начнется прилив. Словно во сне, который может оборваться в любой момент. Если все делать быстро, я не разбужу богов. На многих вещах еще были ярлычки.

— Это хорошая мотивация для строгой диеты, — сказала Рива, перетаскивая сумки в гостиную. — Думаю, что выберу Аткинса. Бекон с яйцами на ближайшие полгода. Пожалуй, я смогу выдержать, если настроюсь серьезно. Доктор сказал, что аборт не вызовет резкую потерю веса, но я возьму вещи. Возьму все, что смогу. Сейчас для меня это особенно важно. Знаешь, второй размер — просто вызов для моих бедер. Ты точно не попросишь все это обратно? — У нее горели щеки и блестели глаза.