Мой идеальный смерч. Дилогия

Следующие пару дней были одними из самых прекрасных в моей жизни. Я никогда еще столько не валялась на своем диване, делая вид, что у меня болит голова, и что я сплю. Родители очень косо на меня смотрели, мама постоянно пихала какие-то таблеточки и противную валерианку, папа, в те редкие часы, когда он находился дома, хмурился и даже сказал мне вдруг, что не мешало бы позвонить Денису. Это же сказал и Федька, у которого предстоящая свадьба окончательно выела весь оставшийся мозг в черепушке. А я, правда, хотела ему позвонить. И потому что соскучилась, и потому что продолжала бояться за него – вдруг со Сморчком что-то еще случиться, а я не буду в курсе? Но позвонить ему и тем более сказать, что я счастлива до полубезумия, что он жив, я не могла. Потому что он лгал мне. Хорошо, первый раз, когда мы стали партнерами Чипом и Дэйлом, он лгал, потому что хотел помочь Ольге, да и ложь эта была незначительная. К тому же он сам вскоре сознался, что не любит Тролля, но не рассказывал о том, что это она просила его о помощи только потому, что дал ей слово все сохранить в секрете. Да и прав Дэн был – если бы тогда, в тот майский день он подкатил бы ко мне и рассказал правду, я бы никогда не поверила, что Никита, мой на тот момент, идеал, – преступник и отменный козел. Да я бы послала Смерчинского и, может быть даже, набралась бы смелости и пошла к Нику, чтобы рассказать о том, что Лаки Бой его оклеветал и наверняка задумал что-то плохое. Все-таки Смерчинский тонкий психолог, он все рассчитал верно, быстро поняв мой характер. В авантюры такие, как я, ввязываются легко, особенно если уже готов план действий. Ведь я считаю, что жизнь все же нужно прожить весело, и именно поэтому слезы – это табу.

Но почему же Смерч не рассказал, что в Галазе был вместе с Князевой, и что они приехали вместе? Почему он делал вид, что все еще на Черном море? Зачем ему понадобилось это? Я что, совсем для него не значу для него?!

От этих мыслей я злилась, головастики в голове превращались в мутировавших пираний и грызлись, а по телу прокатывала холодная волна негодования, ярости и обиды. Самый эпицентр этого холода находился в солнечном сплетении, и, кажется, покрывал сердца морозными узорами.

А потом я вновь понимала, что то, что Дэн жив – это главное.

Я не знаю, что связывает его с Ольгой, ее сестренкой Инной-Лазурной, какими-то потерями, черноморским Галазом, построенным давным-давно древними греками. Не могу понять, что он чувствует ко мне, знаю лишь, что я люблю его и не могу прекратить делать это. Не понимаю, зачем ему нужна была я, какая-то там совершенно простая девчонка с глупым характером, и чувствовал ли он что-то ко мне на самом деле, когда катал на своем байке, возил на шикарное небесное свидание и целовал, нежно шепча моя имя. Наверное, это навсегда останется для меня тайной. Потому что звонить ему я не собираюсь. Нельзя! Если бы хотел – приехал бы, раз не может связаться со мной через телефон и Интернет.

Все, надо забыть его. Счастье, конечно, бывает, но не бывает долгим. И время моего счастья с Дэном уже прошло. Пусть он и не стал моим парнем по-настоящему, но он стал тем, кого я никогда не забуду. Пусть даже если он и сволочь.

Да и сама я такая же. Долгое время едва ли не проклинала Князеву, а на самом деле это она должна была ненавидеть меня. Из-за Димки. Я ревновала Ольгу к Дэну, а на самом деле, на самом деле все было наоборот – если судить объективно. Она ревновала меня к Димке, но старалась не показывать этого. Она даже решила подружиться со мной, чтобы отвлечь внимание Никиты, чтобы в его глазах измениться и оттолкнуть хотя бы таким образом. А Димка… Как она умудрилась в него влюбиться?! Она, конечно, двуличная дура и идиотка, но, кажется, правда любит Чащина. Потому что она ради него сломала свою гордость. Согласна была довольствоваться подачками его внимания и редкими встречами, только чтобы просто быть рядом с ним.

Если я люблю Дениса, то я должна делать то же самое? Я должна плюнуть на все и позвонить или приехать к нему? Сказать, что для того, чтобы быть рядом с ним, я готова на все?

Кажется, пока что я не могу. Нет, дело было не в гордости, а в смелости. У Оли хватило смелости сказать обо всем Диме и согласиться на все его условия. А я боюсь этого делать.

Чтобы не погрязнуть в пучине своих мыслей, я решила, что себя надо как-то веселить и не давать себе возможности думать о Дэне. Я позвонила подружкам и позвала их к себе, рассказала им все, и мне сделалось как-то легче. Марина и Лида были не то, чтобы в культурном шоке, но я смогла их очень удивить. А вот когда они решили меня пожалеть, я твердо заявила, что этого делать не нужно. Иначе я точно не выдержу. И звонить Смерчу не нужно. Если захочет – сам объявиться и во всем признается.

Я не давала себе свободного времени для мыслей. Потому что все они, кажется, навеки, были посвящены только Денису.