Мой идеальный смерч. Дилогия

– Уважительно обращается со старшими, ласково – с детьми.

– Любит животных и детишек, а они – его. Для меня это показатель доброты.

– Еще он свободолюбив и делает то, что хочет. Но не во вред другим.

– И у него хороший вкус. И отличная память (это я уже замечаю, между прочим!)

– Всегда помнит меня, потому что я всегда помню его. Или это эгоистично, или это называется материнской любовью? Или все же эгоистично?

– В общем, мой сын прекрасен и идеален, и все его любят…..

На этом последняя запись Натальи обрывалась и больше листиков Денис не нашел, как не пытался, хотя по идее, еще должна была быть и 16 страница. Он обыскал весь кабинет отца, но это не принесло успеха. Некоторые листики пропали с концами.

И потом, раз за разом перечитывая эти строки, все сильнее и сильнее он хотел плакать. Потому что был виноват в том, что рядом с ним не было мамы. И в том, что ему уже 8 лет, а прекрасным и идеальным он не стал. Денис проплакал почти весь день, прячась в свой комнате, а потом твердо решил для себя, что будет идеальным мальчиком.

Специально для мамы. Чтобы она видела с небес, каким он растет – таким, как хотела она, и не сердиться на него за то, что он сделал…

Если бы Олег Даниилович или Лера узнали, что твориться в голове их сына, то они бы обязательно что-нибудь сделали для него, попытались бы помочь Денису вырваться из гнета собственных чувств, наняли бы детского психолога и сами бы сделали для него все, что угодно. Но ни он, ни она этого не понимали, и разглядеть истинные эмоции и мысли ребенка оказались не в состоянии. Хотя, конечно очень любили его. Зато оба всегда очень гордились успехами Дэнси – так стала ласково звать мальчика Лера, и когда их ребенка называли идеальным, то только с улыбками на губах кивали – их сын просто не мог быть другим. Он действительно… идеален. Идеальным Денис был в школе и в университете, в учебе и в спорте, среди парней и девушек, родственников и друзей, и даже в глазах малознакомых людей очень часто выглядел совершенством. Он старался изо всех сил – благо, природа одарила его и умом, и внешностью. Конечно, не все давалось Дэну легко, и много он буквально заставлял себя делать – например, изучать языки или играть в баскетбол. Его знания иностранных языков поражали, но никто не знал, что ему приходилось тратить на их изучение порою много часов подряд – особенно в детстве. И он до изнеможения несколько лет тренировался в игре в волейбол и баскетбол, потому как поначалу у Смерча с этими видами спорта совсем ничего и не получалось. Только его терпение, усердие и, самое главное, – желание помогли парню сделать из себя идеального человека, соответствующего написанному его матерью.

Себя, конечно же, он идеальным не считал, и даже нормальным человеком зачастую в глубине души не признавал – нормальные люди не виноваты в том, что их матери умирают. А когда к этому приплюсовалась и трагическая ситуация с Инной, то Денис едва не сошел с ума от проклятого чувства вины. Первая потеря – родная мама, для него стала олицетворением черного цвета, а вторая, Инна, – лазурного. Постепенно, с возрастом, парень осознавал, что маленький ребенок не мог быть тем, кто убил собственную мать – ведь она спасала его, рискуя своей жизнью, но в подсознании все равно засело глубокое чувство вины.

А еще ему до сих пор, раз в год, снилась мертвая бабушка, кричащая яростно: «Убийца! Убийца!», рвущая на себе жемчужные черные бусы и тыкающая в него пальцем с острыми бордовыми ногтями, которые стремительно превращались в когти. Мать ему не снилась ни разу, а Инна – только тогда, когда он был без сознания из-за потери крови.

И еще Денис, внезапно привязавшийся к «бурундучке» Маше, чувствовал, что не переживет, если она станет его третьей потерей.

Мария, слушая историю Смерча в правдивом изложении Леры, которая, стараясь не срываться, тихим голосом рассказывала обо всем этом, больше всего на свете хотела обнять Дэна, крепко и даже чуть больно, заплакать и сказать ему, что никогда и не за что она не станет его третьей потерей. Что она всегда будет с ним и будет защищать его. И что ему нельзя винить себя ни в чем, потому что она, Маша, точно знает, что его мама умерла не зря – она защищала своего ребенка. И что в смерти Инны его вины нет – ее жизнь унесла на дно морская стихия, а не его руки.

Некогда непонятные, мутные слова черничноглазой гадалки с набережной стали для Чипа ясны, как утренний южный солнечный свет, пробивающийся сквозь тонкий хрусталь.

Теперь девушка точно знала, что ее судьба на «Д» – это Денис Смерчинский и никто иной. И отдавать его никому она не собирается, и терять тоже.

А еще ей вновь очень хотелось рыдать – от внезапно нахлынувших чувств сострадания и сочувствия к тому, кого она внезапно полюбила. Маша и не знала, что Денис столько всего перенес в своей пока что еще не очень длинной жизни. А она еще и добавила толику мучений в его персональную копилку страхов, написав то идиотское сообщение и не оттолкнув от себя вовремя Димку.