Читаем Мой край полностью

Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь.На цыпочках, молчанья не нарушив,За словом сокровенным прокрадись.Прислушайся: со скрипом заржавелымОткрылась в память в паутинах дверь.Доверь тропинку ту мечтаниям несмелымИ в достижимость невозможного поверь.Забытых звуков клёкот журавлиный,Волшебных рифм дурманящий стозвон.Счастливый, молодой, почти былинныйСмоленской юности состарившийся стон.Ах, диалектика и практики, и воли,И в юность рвись, и помни о былом.Я не хочу, я молодостью болен,
Я нищ, я волен, крепок на излом.Со мной сразишься? Кто? Пустое дело.Я в шахматных сраженьях закалён…Вот так опять: уже и мысль созрела,Бестрепетная, как на саван лён.…Неспетых песен ритм тревожит душу,Стреножена газетных знаний рысь,Но в пересохшем горле песню душит«Уменье жить». Ему не покорись!

Тоска по Смоленску

Снятся мне города моей юностиИ ушедших друзей голоса.Сердцу трудно сейчас это вынести.Нелегко мне об этом писать…Мой Смоленск с вековыми сединами,
Стен кремлёвских в заплатках броня,Остаёмся с тобою едины мы,В сердце дружбу и верность храня.И в каких ни живали бы странах мы,Дорога нам твоя седина.Твой собор, как маяк дальним странникам,Сквозь туман над Днепром светит нам.А наш парк – дорогое мне Блонье,Бывший пригород, выпас скота,Я не спутаю даже спросоньяС красотою курорта Болонья.Красота? Да не та ведь, не та.Дорог мне нестареющий Глинка,Здесь стоящий на вечном посту,И знакома любая дождинка
На деревьях, что рядом растут.В середине ушедшего векаВокруг парка царил людоход,Здесь искали друзей человеки,Отправляясь в вечерний поход.Телевизоров мы не зналиИ не ведали дискотек,Едва слышали о криминале,Не вылазили из библиотек.Вместе слушали репортажи:Репродуктор вещал на углу.Что сегодня Синявский расскажет?И заслужит ли Хомич хвалу?А меня увлекли шахматистыВ свой загадочно-дерзкий мир,
И не стал я, как папа, артистом,Хоть и был для меня он кумир.Зато в области стал чемпионом,И всего-то в семнадцать лет.Впрочем, в мире нас миллионы,Не оставивших такой след,Как известный всему народуАвтор «Тёркина» дорогой,С кем встречался я в огородеИ беседовал раз-другой.Ах, Твардовский, Пржевальский, Конёнков —Знаменитые земляки,Перед вами я словно котёнок,Увидавший вдали маяки…

Свидание с юностью…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза