Мой кровный враг

– Лучше расскажи, как ты меня нашел, – смалодушничала я. Объясняться сейчас еще и с Николасом не было сил. Да, он многое умел понять и часто ему даже не нужно было меня ругать, достаточно лишь нахмуриться и сказать – дескать, миледи, вы же сами понимаете, что неправы. Но всему есть предел.

– В основном слушал, что люди говорят, и разбирался, где сплетни, а где правда.

– Поэтому так долго? – ухватилась я за тему.

– Нет, понадобилось время, чтобы завершить дела, которые вы бросили. Диплом вам зачли заочно, учитывая все обстоятельства. Я привез его.

Ох…

– Николас, прости меня! – Поднять глаза было невыносимо. – Я плохо с тобой обошлась.

– Мне ли прощать или не прощать вас, миледи? – он покачал головой. – Но мне кажется, вы пытаетесь сбить меня с мысли. Кто тот юноша, о котором вы так беспокоитесь? Если позволено будет спросить?

Я глубоко вздохнула. Конечно, можно было заявить, дескать, не твое это дело и знай свое место. Но… это же был Николас, который меня вырастил. Который нередко скрывал от родителей мои проказы. Уже давно член семьи, а не слуга.

– Ричард Мортейн, магистр ордена хранителей.

Он нахмурился.

– Боюсь, миледи, я должен настоятельно попросить объяснений.

– Да. Сядь, разговор будет долгим. – Он упрямо покачал головой, и я повторила. – Сядь, пожалуйста. Отец наворотил такого, что я не знаю, как ты это перенесешь. Тем более, что я уже не леди, а, значит, ты вовсе не обязан стоять в моем присутствии.

– Спасибо за беспокойство, миледи, я крепче, чем вы думаете.

Я потерла лоб, собираясь с мыслями. С чего начать? С резни в замке Мортейнов? С моего возвращения? Да, пожалуй, так будет проще.

Я рассказывала подробно, ни о чем не умалчивая, не щадя ни других, ни себя. Когда дело дошло до укуса чумного, Николас охнул. Схватил меня за руки, заглядывая в лицо, а потом стиснул в объятьях так, что у меня кости затрещали.

– Простите, миледи, – проговорил он, отстраняясь. – Я… Мне следовало бы лучше владеть собой.

– Не извиняйся. – Я коснулась сухой руки с проступающими венами. – Я рада что тебе не все равно, жива я или нет.

– Как же мне может быть все равно? Я же трем поколениям вашей семьи служил. – Он протяжно вздохнул. Повторил: – Простите, миледи. Какое чудо вас спасло?

Я продолжила рассказ. Николас слушал, глядя в пол, а я смотрела на него и думала, что так и не сказала родным, как я их люблю. Теперь уже смогу, только когда сама окажусь на том свете. Надо хоть Николасу сказать, пока не поздно. Даже если отругает, даже если решит, что я подлизываюсь, пытаясь избежать выволочки. Впрочем, я никогда не подлизывалась… Потом слова кончились, и в комнате повисло молчание.

– Не мне судить вашего батюшку, миледи, – произнес, наконец Николас. – Но натворил же он дел…

– Да. И поэтому я не буду мстить.

– Это я понял, – слабо улыбнулся он.

Я залилась краской, вздернула подбородок.

– Дело не… Не в чувствах. Если отец первый пролил кровь я, его дочь, должна первой остановиться. Хватит. И без того слишком много смертей.

– Но люди скажут, что дело именно в чувствах. Что магистр играет вами, как до того играл королевой.

Еще как скажут. Только всем все равно не угодить. И все рты не заткнуть.

– Я буду жить так, как считаю правильным, и пусть говорят что угодно. Не людям я обязана жизнью, свободой и кровом. Значит, не им меня и судить.

Я поднялась.

– Пойдем, я представлю тебя сенешалю и попрошу найти место и дело по силам. Мне теперь не по чину личный слуга.

Николас помедлил с ответом, и я добавила:

– Или ты не хочешь оставаться?

– Я бы хотел служить вам, как и раньше, миледи. Или людям, которым вы доверяете. Но согласится ли сенешаль?

Я прокусила губу. А в самом деле. Рик бы согласился, но в ближайшие дни ему будет не до того. Если вообще… Нет, все будет хорошо.

– Не спросим – не узнаем.

Глава 27

Я приготовилась уговаривать, просить и торговаться, но Акиль окинул Николаса внимательным взглядом и сказал:

– Верные и умные нужны всегда. Роза, можешь идти, а мы с Николасом поговорим и решим, где от него будет больше пользы.

Я кивнула, помялась в дверях.

– Алан не?…

Акиль покачал головой. Пришлось удалиться. Надо было возвращаться к себе, залечить ссадину, промыть волосы от крови, но ноги сами понесли меня к комнатам, отведенным под лечебницу. Вроде и понятно, что нечего мне там делать: даже если Алан и пустит, буду только мешать. А скорее всего, и не пустит. Не сидеть же под дверью, как собаке? Но все эти, без сомнения, разумные мысли пропали втуне.

Я несколько раз прошлась туда-сюда по коридору, гадая, в какой из комнат сейчас Ричард, и набираясь смелости постучать. Одна из дверей распахнулась, и вылетевший Алан едва не сбил меня с ног. Я застыла, уставившись в глубину комнаты. Взгляд выхватил покрытую алыми пятнами ветошь на полу, и заставить себя посмотреть выше, на кровать, удалось не сразу. Лицо Ричарда сливалось с белыми подушкой и простыней, которой он был укрыт по самый подбородок. Я прикрыла рот ладонью. Разглядеть отсюда, дышит ли, было невозможно.

– Живой, – негромко произнес Алан.

Я выдохнула, на миг ссутулившись. Алан закрыл дверь.