Мои литературные святцы

Я завещаю правнукам записки,Где высказана будет без опаскиВся правда об Иерониме Босхе.Художник этот в давние годаНе бедствовал, был весел, благодушен,Хотя и знал, что может быть повешенНа площади, перед любой из башен,В знак приближенья Страшного суда.Однажды Босх привёл меня в харчевню.Едва мерцала толстая свеча в ней.Горластые гуляли палачи в ней,Бесстыжим похваляясь ремеслом.Босх подмигнул мне: «Мы явились, дескать,

Не чаркой стукнуть, не служанку тискать,А на доске грунтованной на плоскостьВсех расселить в засол или на слом».Он сел в углу, прищурился и начал:Носы приплюснул, уши увеличил,Перекалечил каждого и скрючил,Их низость обозначил навсегдаА пир в харчевне был меж тем в разгаре.Мерзавцы, хохоча и балагуряНе знали, что сулит им срам и гореСей живописи Страшного суда.Не догадалась дьяволова паства,Что честное, весёлое искусствоКарает воровство, казнит убийство.

Так это дело было начато.Мы вышли из харчевни рано утром.Над городом, озлобленным и хитрым,Шли только тучи, согнанные ветром,И загибались медленно в ничто.Проснулись торгаши, монахи, судьи.На улице калякали соседи.А чертенята спереди и сзадиВели себя меж них как Господа.Так, нагло раскорячась и не прячась,На смену людям вылезала нечистьИ возвещала горькую им участь,Сулила близость Страшного суда.

Художник знал, что Страшный суд напишет,Пред общим разрушеньем не опешит,Он чувствовал, что время перепашетВсе кладбища и пепелища все.Он вглядывался в шабаш беспримерныйНа чёрных рынках пошлости всемирнойНад Рейном, и над Темзой, и над МарнойОн видел смерть во всей её красе.Я замечал в сочельник и на пасху,Как у картин Иеронима БосхаТолпились люди, подходили близкоИ в страхе разбегались кто куда,Сбегались вновь, искали с ближним сходство,Кричали: «Прочь! Бесстыдство! Святотатство!»

Во избежанье Страшного суда.

Умер Павел Григорьевич 9 октября 1978 года.

***

С Виктором Осиповичем Перцовым, родившимся 1 июля 1898 года, мы были в жюри конкурса детских работ о Маяковском, приуроченного к 80-летию поэта. Возглавлял жюри Константин Симонов.

Пока отбирали работы, определяли награды, всё шло хорошо. Известный своими официозными работами о Маяковском, за которые как раз недавно получил Государственную премию, Перцов ни во что не вмешивался. В основном инициативу проявляли мы с Наташей Дардыкиной из «Московского комсомольца».

Но вот – награждение победителей конкурса, после которого будет концерт. Большой зал ЦДЛ полон. Школьники пришли вместе с родителями и учителями.

К микрофону подходит Симонов.

Он раскланивается с теми, кто сидит в первом ряду. А потом объявляет, что в зале находится подруга и муза Маяковского Лиля Юрьевна Брик. С кресла первого ряда тяжело поднимается улыбающаяся старушка. Она поворачивается к залу.

– Пгашу встать и попгивествовать, – предлагает, картавя, Симонов.

Все, аплодируя, встают. Встаёт и президиум. Но вижу, что у тех, кто стоит близко к сцене и аплодирует, на лицах недоумение. Оглядываюсь. Виктор Осипович сидит. На его лице презрительная гримаса.

Так и не встал перед женщиной.

Умер 9 февраля 1980 года.

***