Мой любимый ангел

Макс не обернулся. Он ненавидел теперь это имя, но в Лондоне пока не знали, что оно больше ему не принадлежит. Завтра он подпишет необходимые бумаги, вот тогда об этом узнают все. Он продолжал идти, высматривая кеб, чтобы доехать до Сити.

– Эй, Пенроуз! – уже настойчивее позвали его. Макс повернулся и оказался лицом к лицу с человеком по фамилии Эдли. Они были членами одного клуба.

– Ты слышал новость? – возбужденно проговорил Эдли:

– Нет. А что за новость?

– Состоялось сражение. Все кончено, герцог разбит.

– Да ты что! – вскрикнул Макс.

– Страшный разгром, говорят. Ужасный. Настоящая мясорубка. Хотя чего еще можно было ожидать, с такой-то армией, собранной наспех. По-моему, ты тоже из тех, кто считал герцога непобедимым. Что ж, теперь тебе придется признать, что…

– До свидания, Эдли. – Макс круто развернулся и зашагал размашистым шагом, испугавшись, что залепит ему пощечину. Эдли известный недоумок, он мог все перепутать. Да и вообще, в Лондоне полно людей, всегда готовых оклеветать Веллингтона.

Мысль о мясорубке – вот что угнетало Макса. Он видел такое на Пиренеях, видел груды трупов, над которыми роились мухи. Он хоронил своих друзей. Мясорубка.

Если это правда…

Запустив пальцы в волосы, Макс громко выругался, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих. Что же теперь делать? Он должен был находиться там, стоять плечом к плечу с товарищами. На душе стало пусто. Никому не нужный солдат – вот кто он.

– Сэр? – Это был Рэмзи, с которым они договорились встретиться. – Сэр, вы слышали?

Макс повернул к нему бледное лицо.

– Да, Рэмзи, – ответил он сдержанно. – Слышал, но не верю.

– Чему? – удивленно спросил Рэмзи.

– Эдли сказал мне, что Веллингтон разбит.

– Враки! – закричал Рэмзи. – Врет он все!

– Дай бог, чтоб ты оказался прав, Рэмзи.

– Я уверен, что так оно и есть, сэр. И вот еще что…

– Что?

– Вас баронесса разыскивала, сэр. Что-то очень срочное. Со вчерашнего дня ищет.

Макс глубоко вздохнул.

– Ну что ж, заеду-ка к кузине, все равно пока делать нечего, – с горечью сказал он и зашагал в направлении Беркли-сквер. Дойдя до угла, он остановился, бросил через плечо: – Жди меня в клубе через час, Рэмзи, – и пошел дальше.

Эйнджел. Эйнджел хотела его видеть. Срочно. Зачем? Ведь они расстались чуть ли не врагами.

Макс прибавил шагу. Какой толк гадать, когда через несколько минут он будет в Роузвейл-хаусе. Там все и узнает.

Он не скажет ей о том, что узнал. Просто не сможет. Она ужасно расстроится, узнав, что герцог потерпел поражение. Не хочет он быть вестником, принесшим дурную весть. Надо постараться вести себя нормально, как обычно.

Макс прыснул, хотя ему было совсем не до смеха. Что значит это «как обычно»? В его отношениях с Эйнджел «как обычно» означает ссору. А сегодня не такой день, чтобы ссориться.

Парадная дверь распахнулась мгновенно, не успел он ударить дверным молотком.

– Милорд! Сэр! – По смятенному виду дворецкого можно было заключить, что новость до него дошла:

– Я больше не лорд Пенроуз, – спокойно сказал Макс, входя в холл и отдавая дворецкому свою шляпу. – Как я понял, леди Роузвейл хотела меня видеть?

– Да, милорд, то есть нет, милорд, то есть… – Дворецкий умолк, тиская в руках шляпу Макса.

– Что с тобой такое, Уиллет? – раздраженно спросил Макс. – Может, перестанешь мять мою шляпу?

Дворецкий растерянно отложил шляпу, открыл рот, но из него не вырывалось ни звука.

На втором этаже послышались голоса, кто-то ругался.

– Да что происходит, Уиллет? Ну-ка говори, быстро!

Окрик подействовал.

– Ее милость, сэр, – пролепетал дворецкий, – она… ночью… уехала!

Глава девятнадцатая

– А теперь, леди Шарлот, может быть, вы объясните мне, что случилось?

Макс не собирался любезничать со старухой, которая не скрывала, что ненавидит и Макса, и всю его родню, и согласилась поговорить с ним только лишь потому, что исчезла Эйнджел.

– Я сама ничего не знаю, – ответила она слегка дребезжащим голосом. – Я уже была в постели, когда пришла та женщина.

– Какая женщина?

Леди Шарлот мгновение смотрела перед собой, потом, решив, очевидно, не обращать внимания на грубость собеседника, ответила:

– Она не сказала своего имени, насколько я знаю. Было уже очень поздно, когда она пришла второй раз и пробыла здесь минут двадцать. Как только она ушла, Эйнджел приказала подать карету и уехала в Дувр.

– В Дувр? Ночью? В дождь?

– Она ничего мне не сказала. Я узнала только утром. Она велела слугам меня не беспокоить.

– А эта женщина, которая приходила, как она выглядела? Старая, молодая? Наверное, не леди?

– Нет, не леди. Позовите Уиллета, он впускал ее, он вам ее опишет.

Макс дернул сонетку и застыл перед очагом.

Дверь открылась, чтобы впустить дворецкого. Он уже не выглядел таким потерянным, и Макс обрадовался, что сможет узнать от него что-нибудь важное.

– Ты впускал женщину, которая хотела видеть вашу госпожу, но отказалась назвать свое имя. Опиши мне ее.