Мой любимый Босс. 3. Ну здравствуй, курица! (СИ)

-Предложить можете, но на этот вечер у меня уже есть водитель. Надеюсь, не только на этот! – выдернула руку, смутилась, зато одной фразой расставила все точки над i. Пусть знает, что мое сердце занято и не претендует на него.

Мы одновременно развернулись на громкий рев мотоцикла.

-Хм, Ваше личное такси… Очень жаль! – но отчего-то на его лице искрилась улыбка, поэтому начинала сомневаться, что ему, действительно, жаль.

Егор резко припарковался, чуть не врезав бампер внедорожника. Предполагаю, что его преследовала мысль об этом, но он вовремя взял себя в руки.

-Я не понял, что здесь происходит! – его голос звучал жестко и холодно.

Егор очень быстро слез со своего мотоцикла и вырос перед фигурой Матвея. Несмотря на то, что их рост был примерно одинаковым, да и телосложение тоже, Егор почему-то имел превосходство. От него так и веяло внутренней силой, он давил своей энергетикой Матвея.

-Это еще что? – пренебрежительно глянул на цветы, а потом с такой же брезгливостью глянул на меня… - Повелась на дешевые цветочки? – сердце бешено заколотилось в груди, со всей силы ударяя о грудную клетку.

-Егор… - потянулась к нему, стараясь утихомирить его пыл…

-Егор! Я уже 32 года, как Егор! Лицемерная дрянь! Еще днем мне пела лживые песенки о том, что деньги тебя не волнуют. А сейчас что, выбрала того, у кого кошелек толще и средство передвижения дороже! – шипы роз, что я держала в руках, кололи меня не так больно, как укололи слова Егора. Да что там… Если сравнивать физическую и душевную боль, вторая оказалась в миллион раз сильнее.

Удивительно, как я сдержалась, не разревевшись прямо в тот момент. В моем теле зародилась невиданная доселе сила, и я, очень болезненно, ударила Егора по лицу.

Матвей безмолвно наблюдал за нами, не вмешивался, но все же его присутствие в некоторой мере сдержало меня, иначе я могла наговорить очень много гадостей, от которых впоследствии долго не смогла бы отмыть свой рот.

Не дожидаясь приглашения, отворила дверь внедорожника и села на высокое дутое сиденье. Свысока смотрела на растерянное лицо Егора, а он, пронизывал мои глаза своим взглядом… Смотрел точно в них, хоть я знала со стопроцентной уверенностью, что стекла тонированные, и он не может знать о том, что я смотрю на него. Догадался… А может… почувствовал.

Мужчины стояли друг напротив друга.

Егор, точно паук, отравил меня своим ядом. Завлек в свою паутину, приручил, а потом резко и очень больно дал понять, что все было иллюзией. И вот-вот его яд полностью остановит мое сердце. Я уже почти не дышу.

Только сквозь пелену боли, обиды и такой сырой ненависти, которая еще может быть ингибирована горячей любовью, услышала глухую фразу голосом Матвея.

-Дурак ты, Егор Владимирович. Не ценишь то, что имеешь. – А потом отворил дверь и сел рядом со мной…

Он знал адрес моего проживания. Я не задавала никаких вопросов. Он тоже молчал…

Неловкая тишина раздражала, томила, угнетала… Матвей гладил подбородок указательным и большим пальцами, задумчиво смотря вдаль.

Мои пальцы ныли от уколов многочисленных колючек, которые неопытный флорист почему-то забыл срезать.

Уже подъезжая к моему дому, Матвей нарушил немую тишину.

-Варвара Александровна… Варя. Не делай поспешных выводов. Я наблюдал за вами двумя сегодня дважды и до сих пор мне не доводилось видеть таких искр между двумя… Ты мне сразу понравилась, и я даже надеялся, что у меня будет шанс. Но, увидев вас вместе, я понял, что шансов у меня нет.

-Этот мужчина умеет только делать больно…

-Я… Не уверен, что стоит тебе это говорить.

-Вы о чем?

-Он не умеет иначе. Его жизнь то и дело ударяла его в самые уязвимые места.

-Вы с ним знакомы?

-Немного… Он вряд ли помнит меня. Тогда мы были слишком мелкими, и с тех пор много воды утекло. Мы оба возмужали, и я ни за что не узнал бы в этом брутальном и дерзком мужчине того светлого паренька. – Матвей затих. Воспоминания давались ему нелегко.

-Мне было 14… А он, старше меня всего на год. Но, казалось, нас разделяет целая жизнь. Я, подросток, увлекающийся компьютерными играми. А он – уже совсем взрослый парень, который пережил страшную трагедию. Он приехал домой на каникулы из-за границы… Мечтал увидеть родной дом, родные стены… А Владимир Петрович отказывал в этом, боялся нарушить неокрепшую психику ребенка. – Матвей потер переносицу. – Это уже сейчас, спустя долгие годы, я понимаю, что Владимир Петрович просто не мог появиться в доме, где каждая вещь была связана так или иначе с его бывшей женой. Он любил ее. Сильно любил.

-Вы с ним так близки?

-Нет, отнюдь… Владимир Петрович редко подпускает к себе настолько близко. Но некоторые вещи не нуждаются в объяснении. Мой отец был начальником его охраны, часто ездил с ним на важные встречи. И не раз они приехали на кладбище, где Владимир Петрович превращался в абсолютно другого человека. Жесткость и черствость сменялись мягкостью, а в глазах наблюдалась сильнейшая боль… Он до сих пор туда ездит, насилуя свою душу.

Матвей приутих… А потом продолжил.