Мой мальчик

— Он притворяется, что у него есть ребенок, вступает в общество родителей-одиночек и цепляет одиноких мамочек, — поправила Сьюзи.

— Да, но делает он это не ради денег, — заметил Маркус.

Уилл снова поднялся, но садиться больше не стал.

— Спасибо за обед и все остальное, — поблагодарил он, — я пошел.

— Сьюзи имеет право выплеснуть свой гнев, Уилл, — сказала Фиона.

— Да, и она его уже выплеснула, и теперь у меня есть право пойти домой. — Он начал пробираться между подарками, бокалами и людьми по направлению к двери.

— Он мой друг, — сказал Маркус. — Я его пригласил и только я могу ему сказать, когда идти домой.

— Не уверен, что в этом заключается суть гостеприимства, — не согласился Уилл.

— И я не хочу, чтобы он сейчас уходил, — продолжил Маркус. — Это несправедливо. Почему мама Линдси до сих пор здесь сидит, хоть ее никто не приглашал, а единственный человек, которого пригласил я, уходит, потому что все к нему так ужасно относятся?

— Во-первых, — сказала Фиона, — маму Линдси пригласила я, а это и мой дом. И никто к Уиллу ужасно не относится. А Сьюзи просто на него сердита, и у нее есть на то основания, и она ему все высказала.

Маркусу показалось, что он играет в каком-то спектакле. Он стоял, Уилл тоже стоял, потом поднялась и Фиона; Линдси, ее мама и Клайв сидели в ряд на диване и смотрели на них, раскрыв рты.

— Да он всего лишь выдумал себе ребенка на пару недель. Господи! Это ж ерунда. Ну и что? Какая разница? Да ребята в школе вытворяют штуки похуже каждый день.

— Дело в том, Маркус, что Уилл давно вышел из школьного возраста. Он уже слишком большой, чтобы вот так просто выдумывать людей.

— Да, но потом он стал вести себя гораздо лучше, разве не так?

— Теперь я могу идти? — спросил Уилл, но никто не обратил на него внимания.

— А что такое? Что он еще наделал? — спросила Сьюзи.

— Он ведь не хотел, чтобы я каждый день ходил к нему домой. Я сам приходил. А еще он купил мне кроссовки и, по крайней мере, он меня слушает, когда я говорю, что у меня проблемы в школе. А ты мне постоянно твердишь, что я просто должен к этому привыкнуть. И он знает, кто такой Кёрк О'Бэйн.

— Курт Кобэйн, — поправил Уилл.

— И, можно подумать, вы все никогда не совершаете ошибок, — не унимался Маркус. — Я имею в виду, что… — Тут Маркусу следовало быть поосторожнее. Он знал, что ему не стоит распространяться о больнице, да и вообще не стоит о ней упоминать. — В смысле, как получилось так, что я вообще с ним познакомился?

— Это случилось, когда ты швырнул в утку огромным куском батона и прикончил ее, — напомнил Уилл.

Маркус поверить не мог, что Уилл заговорил об этом. Предполагалось, что речь пойдет о том, что все вокруг совершают ошибки, а не о том, что он убил утку. Но тут Фиона и Сьюзи засмеялись, и Маркус понял, что Уилл знает, что делает.

— Это что, правда, Маркус? — спросил его папа.

— Она была какая-то больная, — объяснил он, — мне кажется, она бы и так сдохла.

Сьюзи и Фиона засмеялись еще сильнее. Публика на диване была ошеломлена. Уилл снова сел.

Глава 24

Под Новый год Уилл влюбился, и это чувство застало его врасплох. Ее звали Рейчел, она иллюстрировала детские книжки и была немного похожа на Лору Ниро[54] с обложки диска "Для этого нужно чудо" — чувственная, очаровательная, умная, с копной непослушных темных кудрей и богемной внешностью.

Уиллу никогда не хотелось влюбиться. Когда влюблялись его друзья, ему это представлялось особенно неприятным, так как это обычно сопровождалось потерей сна, веса, горем, если не было взаимности, и счастьем на грани помешательства, когда взаимность была. Люди теряли контроль и были не в состоянии защитить самих себя, им становилось тесно в своем жизненном пространстве, для полного счастья не хватало одной только новой куртки, пакетика травки или комедии по телевизору.

Конечно, многие сочли бы за счастье занять место рядом с идеальным спутником жизни, созданным специально для них умным компьютером, но Уилл был реалистом и поэтому сразу понял, что встреча с Рейчел — повод для паники. Он почти не сомневался, что эта встреча сулит ему только горе, а думал он так в основном потому, что не видел в себе ничего, что могло бы ее заинтересовать.

Если и был недостаток в том образе жизни, который он себе избрал — без работы и забот, трудностей и суеты, без смысла и структуры, — то он наконец-то его обнаружил: встретив на новогодней вечеринке умную, образованную, целеустремленную, красивую, остроумную и одинокую женщину, он почувствовал себя полным ничтожеством, кретином, который всю жизнь ничего не делал, а только смотрел "Обратный отсчет" и колесил по городу, врубив "Нирвану". А в этом, как он понимал, ничего хорошего не было. Если уж влюбляешься в кого-то красивого, умного и тому подобное, ощущение того, что ты полный кретин, не дает тебе преимущества.