Мой мальчик

Дело действительно в этом? — подумал Уилл. Неужели все они как раз тем и занимаются, что ищут кого-то, не слишком непохожего на них самих? Неужели именно этим и он занимается? Рейчел была энергичной, думающей, целеустремленной, заботливой и отличной от него еще по тысяче пунктов, но вся суть Рейчел и состояла в том, что она была не такой, как Уилл. Тогда в логике Катрины есть слабое место. Теория о том, что мы ищем кого-то не слишком непохожего на нас… Она верна только в том случае, если ты считаешь, что быть таким, как ты сам, не так уж и плохо.

Глава 35

В итоге Маркус поехал ночевать к папе с Линдси. Ему было их жалко, хоть и довольно странным образом: в полицейском участке они казались сторонними наблюдателями, потому что не могли совладать с ситуацией. Прежде Маркус не думал об этом, но в тот вечер можно было четко сказать, кто живет в Лондоне, а кто — нет, потому что те, кто не живет в Лондоне, были более напуганы происходящим. Для начала Клайв и Линдси боялись Элли, и мамы Элли, и полиции, они все время жаловались и были на взводе… Может быть, это не имело никакого отношения к жизни в Лондоне; может быть, все дело в том, с какими людьми он теперь общался, или в том, что за последние пару месяцев он очень повзрослел. Но теперь он и вправду не представлял, для чего ему нужен отец, поэтому-то и жалел его, поэтому-то и согласился поехать с ним в Кембридж.

Клайв продолжал нудить и в машине. Почему Маркус связался с такой особой? Почему он не попытался остановить ее? Зачем он нагрубил Линдси? Что такого она ему сделала? Маркус не отвечал. Он просто дал ему возможность занудствовать, пока у него не кончились претензии, как в баке автомобиля кончается бензин: папа говорил все меньше, успокаивался, а потом жалобы и вовсе иссякли. Все дело в том, что он больше не имел права вести себя как отец. Он упустил свой шанс. Получалось, как если бы Бог снова решил стать Богом через миллиард лет после сотворения мира, спустился с небес и сказал: ах, зачем же вы здесь построили "Эмпайр Стейт Билдинг", и зачем все устроили так, что в Африке у людей меньше денег, и зачем создавали ядерное оружие. Потому что в ответ на это ему можно было бы сказать: а не поздновато ли делать замечания? Где ты был, когда мы это только задумывали?

Не то чтобы он считал, что его отец все время должен быть с ним, но Клайв сделал свой выбор. Если он хочет жить в Кембридже с Линдси, курить травку и падать с подоконников — пожалуйста, но тогда он уже не имеет права цепляться к каждой мелочи — а теперь Элли была для него именно мелочью, даже несмотря на то, что еще недавно, сидя рядом с ней на парапете в ожидании полицейской машины, он считал ее самой важной частью мира. Теперь отцу придется переключить свою энергию на что-нибудь другое. Цепляться к мелочам могут Уилл и мама, но папа тут уже пролетает.

Они приехали к отцу домой около половины одиннадцатого: таким образом его поездка в Кембридж заняла шесть часов — неплохо, если учесть, что его арестовали на полпути. (Арестовали! Его арестовали! По крайней мере, привезли в участок в полицейской машине. Он уже перестал думать о разбитой витрине как о следствии прогулов, которое в дальнейшем должно привести к тому, что он станет бродягой и наркоманом. Теперь, на свободе, он понимал, что немного перегнул палку. Вместо этого он воспринимал происшествие в Ройстоне как показатель того, насколько он продвинулся за последние месяцы. Ему бы не удалось попасть под арест сразу же по переезде в Лондон. Тогда он еще не водил соответствующих знакомств.)

Линдси сделала им по чашке чая, и они некоторое время сидели за кухонным столом. Потом Клайв кивнул Линдси, и та, сказав, что устала и пойдет спать, оставила их наедине.

— Ничего, если я скручу косячок? — спросил Клайв.

— Ничего, — ответил Маркус. — Делай, что хочешь. Но я курить не буду.

— Я так и думал. Можешь достать мою жестянку с травкой? Мне больно тянуться.

Маркус пододвинул стул к полкам, забрался на него и начал шарить за коробками хлопьев на верхней полке. Смешно, что можно помнить о людях такие мелочи, как, например, где они держат свои жестянки с травкой, и в то же время не знать, чем они живут от недели к неделе.

Он слез, протянул отцу жестянку и подвинул стул обратно к столу. Отец начал крутить косяк, бормоча при этом что-то над папиросной бумажкой.

— Я тут серьезно обдумал свою жизнь после того, как это произошло, ну, ты понимаешь, несчастный случай.

— После того, как ты свалился с подоконника? — Маркусу нравилось называть это именно так. Звучало по-дурацки.

— Да, после несчастного случая.

— Мама говорила, что ты серьезно обдумал свою жизнь.

— И?

— И что?

— Не знаю. А что ты думаешь?

— Думаю о том, что ты серьезно обдумал свою жизнь.

— Ну… — Клайв поднял глаза от папиросной бумажки. — Да. Наверное.

— Ну, это зависит от того, о чем ты думал, так ведь?

— О'кей. Я думал о том, что… Этот несчастный случай напугал меня.

— Это когда ты свалился с подоконника?

— Да, несчастный случай. Почему ты каждый раз повторяешь, что конкретно произошло? В любом случае, я испугался.