Мой мальчик

На перемене – то же самое: Ники и Марк играли на «Геймбое», Маркус ходил кругами вокруг них. Конечно, они не были ему настоящими друзьями, уж точно не такими, какие были у него в Кембридже, но обычно они ладили, хотя бы потому, что Ники и Марк тоже были не похожи на остальных детей в классе. Маркус даже был однажды у Ники дома после школы. Они знали, что их считают «зубрилами», «уродами» и что некоторые девчонки награждают их и другими оскорбительными прозвищами (все трое носили очки, им было наплевать на одежду, Марк был рыжий и весь в веснушках, а Ники выглядел на добрых три года младше, чем все остальные в седьмом классе), но их это не очень-то волновало. Главное – они вместе, и на перемене каждому из них не приходится ходить по стеночке, боясь быть замеченным.

– Эй, придурок, спой-ка нам! – Парочка восьмиклассников стояла в дверях.

Маркус их не знал: ясно – слава шагает впереди него. Он попытался сделать занятой вид: изогнул шею, словно бы весь сосредоточился на «Геймбое», но ему все равно ничего не было видно, а Марк и Ники начали пятиться, пытаясь оставить его одного.

– Эй, ты, рыжий! Крис Эванс! [7] Очкарик!

Марк начал заливаться краской.

– Да они все очкарики.

– Точно, я и забыл. Эй, ты, рыжий очкарик! Это что у тебя, засос на шее?

Шутка показалась им просто отпадной. Они всегда шутили на тему девчонок и секса, непонятно почему. Наверное, потому, что помешались на сексе.

Марк сдался и выключил «Геймбой». Последнее время такое случалось часто, и деваться было некуда. Приходилось молча выносить все это, пока им не надоест. Трудность заключалась в том, чтобы решить, что в это время делать и какую мину держать. Маркус последнее время пытался мысленно составлять списки предметов; у его мамы есть такая игра, где на карточках написаны названия категорий, например «пудинги», и команда соперников должна угадать двенадцать названий пудингов, написанных с другой стороны на карточке, а потом ваша команда должна угадать двенадцать названий с их карточки, например в категории «футбольные команды». Он не мог играть в эту игру прямо здесь, потому что у него не было карточек, да и команды соперников тоже не было, поэтому он придумал свой вариант: он задумывал категорию, в которой было много предметов, например «фрукты», и перечислял их до тех пор, пока те, кто приставал, не уходили.

«Шоколадные батончики». Конечно, «Марс». «Сникерс». «Баунти». А батончики с мороженым есть? Забыл. «Кит-Кат», «Марс».

– Эй, Маркус, а кто твой любимый рэпер? Тупак? Уоррен Джи?

Имена были знакомые, но Маркус не знал, кто это такие, не слышал их песен, да и понимал, что ему можно даже не пытаться ответить на этот вопрос. Ответь он, его бы просто засмеяли.

Он забыл, о чем думал, но в этом-то и заключался весь смысл игры. Вспомнить кучу названий шоколадных батончиков, сидя дома, было бы легко, а тут, когда эти парни над тобой издеваются, практически невозможно.

«Милки уэй».

– Эй, карлик, а ты знаешь, что такое минет?

Ники делал вид, что смотрит в окно, но Маркус-то знал, что он ничего не видит.

«Кит-Кат». Нет, уже было.

– Пойдем, надоело.

Они ушли. Всего шесть батончиков. Слабаки.

Все трое какое-то время сидели молча. Потом Ники с Марком переглянулись, и Марк сказал:

– Маркус, мы не хотим, чтобы ты ошивался рядом с нами.

Он не знал, как реагировать, поэтому спросил:

– Да? А почему?

– Из-за них.

– Да какое им дело до меня?

– Такое. Пока мы с тобой не познакомились, у нас не было никаких проблем, а теперь такое происходит каждый день.

Маркус мог их понять. Он понимал, что, если бы они не подружились, Ники и Марк имели бы такое же отношение к Ли Хартли и его шайке, как коалы к пираньям. А теперь из-за него коалы свалились в воду и пираньи начали проявлять к ним интерес. Пока еще их не тронули, но было ясно, что вслед за обзываниями последуют щипки и укусы. И если задуматься, то оскорбления похожи на пули, потому что случайные прохожие, оказавшиеся на пути, тоже становятся их жертвами. Нечто подобное и случилось с Ники и Марком: он привлек к ним внимание, превратил их в мишени, и если он был им хоть отчасти другом, то должен был держаться от них на безопасном расстоянии. Но проблема заключалась в том, что ему просто некуда было пойти.