Мой маленький Будда

Агнеш Кирайфалви рассказала мне одну историю, как мне тогда показалось, удивительную из-за нелепости ситуации. У неё в классе училась девочка-аутист Врачи посоветовали ей заняться плаванием. Аги, желая помочь, посоветовала маме девочки обратиться в спортобщество «Водомерка». Мама восприняла это почти как личное оскорбление: «С даунами? Да ни за что!» У неё симпатичная дочка, ведь у аутизма нет ярко выраженных внешних признаков. Она, не задумываясь, отвергла детей-даунов, хотя, я уверена, и сама не раз сталкивалась с тем, что её дочь дискриминировали из-за диагноза «аутизм». (Может, в медицинских справках это формулируется как-то иначе, но суть от этого не меняется). В первый момент меня это возмутило: «Как она может считать моего ребенка хуже своего?!» А потом стало стыдно за себя. Это что же получается? И я, и она считаем своих детей достойными всего самого лучшего (что вполне нормально!), но в нас уже укоренилось чувство неполноценности из-за собственных детей. Мы пытаемся доказать и друг другу, и всем: «Мы (наши дети) хорошие! Мы нормальные! Мы такие же, как все!», а сами не верим в это?.. У детей своих нам надо учиться!

Вместе с Имике на тренировки ходит один молодой человек, у которого одна рука вдвое короче другой (до локтя). Врождённый дефект. Его зовут Аттила. Когда Ими рассказывает что-то об этом парне, он начинает так: «Аттила… Ты знаешь, о ком я говорю…» и даёт мне пару секунд, чтобы я поняла, кого он имеет в виду. Его тактичность не позволяет ему назвать вещи своими именами.

После 11 лет, проведённых в семейном кругу «Алкотмань-Батори» (хотя и с длительными перерывами, но он всегда был членом этой дружной семьи), Ими попал в другую школу в новый большой класс. На первом курсе их было 20 человек, к окончанию осталось 17. Практически у каждого ребёнка была какая-то своя проблема со здоровьем, чаще всего врождённая, но без преувеличений могу сказать, что диагноз Ими был одним из самых серьёзных. Каждый день, когда он приходил из школы домой, я спрашивала его, что нового случилось в школе. В первые недели ответ был всегда коротким и однозначным: «Всё нормально». Шли дни, он подружился с одноклассниками, всё больше рассказывал о них, но одно оставалось неизменным: «Всё в порядке». В начале февраля было родительское собрание по итогам первого полугодия. Я с немалым удивлением слушала жалобы некоторых родителей, что их сына (или дочь) обижают одноклассники, называют «недоразвитым, психом, больным» и т. д. Они объясняли это тем, что их ребёнок «новенький» в классе, и «старые» не принимают его в свою компанию. (Основная масса ребят окончила десятилетнюю общеобразовательную школу при «Саразнад» и осталась там же для получения профессионального образования.) Имике был новичок в этом классе, он тоже пришёл из другой школы, но я ни разу не слышала от него ни одной жалобы, что его кто-то обидел. Может, он просто скрывал от меня? Но классная руководительница тут же развеяла мои сомнения: «К Ими все ребята относятся очень хорошо, потому что и он ведёт себя со всеми очень корректно. Более того, он не любит, когда другие ссорятся между собой, и пробует примирить их».

Однажды она позвонила мне и сообщила, что Ими признался ей в своём долге. Он должен 100 форинтов (это примерно 40 евроцентов) одному из одноклассников, но «маме сказать не осмеливается» и попросил её позвонить мне. Я как бы между прочим поинтересовалась у Имике, когда и на что ему были нужны деньги, которые он взял в долг у Яноша. На это мой сын ответил: «Да нет, я не брал у него денег, просто я пообещал ему дать 100 форинтов, чтобы он не ссорился с Аттилой». Мой маленький мировой судья…

Тётя Чилла

1.

Приступая к работе над книгой, я не собиралась обращаться за помощью к другим людям. Моей целью было поделиться своими мыслями, чувствами, собственным опытом, приобретённым за последние двадцать лет. Но чем глубже я погружалась в тему, тем острее ощущала необходимость поговорить с учителями, врачами и другими специалистами, с которыми сталкивалась за эти годы. Но не с родителями, которые находятся в похожей ситуации. Если, пообщавшись с ними, я описала бы каждый отдельный случай, то объём книги мог бы соревноваться с «Войной и миром» Л. Н. Толстого, а ведь именно этот русский писатель – правда, в другом своём романе – сказал, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Я не считаю нашу семью «несчастливой», но так же, как я могу бесконечно рассказывать об Имике, и любая мама могла бы говорить о своём ребёнке столько же, и мы не повторили бы друг друга, хотя у нас очень много общих проблем.