Мой милый доктор

— Абсолютно ничего. Полицейские зашли в тупик. Они больше не могли охранять меня круглосуточно. Я оставалась у сестры и вообще перестала выходить из дома.

— А угрозы продолжались?

— Да. — Ее нижняя губа задрожала. — Еще одну записку прикрепили кнопками к двери черного хода. Я очень испугалась. Если бы в тот момент Лоры и Росса не было дома, не знаю, что бы я натворила. Росс пришел в ярость и потребовал усилить полицейскую охрану. Проблема еще в том, что моя сестра никак не придет в себя после потери ребенка. У нее случился выкидыш, и она все еще находится на грани нервного срыва, и Росс тоже.

— Неужели полиция не использовала служебных собак?

— Использовала. Но как только появились собаки, угрозы прекратились. Ни одной за три недели. Ничего. Полицейские сказали, что это душевнобольной. Вероятно, ему надоело, и он сдался. Я очень надеялась, что они правы… До прошлого вечера…

Бэннинг закончил чистить картошку и сел за стол напротив Кит.

— И что случилось вчера?

— Росс решил, что мне вредно сидеть взаперти… что всем нам необходимо развлечься. Он купил билеты в театр и настоял, чтобы мы пошли. Я понимаю, он отчаянно старался взбодрить меня и Лору… доказать нам, что сам перестал тревожиться. Он даже отказался от собак. Его оптимизм придал мне мужества, и, поскольку я обожаю балет, мне хотелось поверить, что кошмар закончился… что я могу снова начать жить. — Обхватив себя руками, Кит прошлась по кухне, потом продолжила: — В антракте они вышли поболтать с друзьями, а я стала листать программку и нашла еще одну записку… — Там было сказано: «Сегодня вечером, Кит Митчел». — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Ни разу за всю мою жизнь мне не было так страшно. Мой преследователь находился рядом, среди публики, и следил за мной. Я потеряла голову от страха.

— Могу себе представить, — сочувственно произнес он.

— Извините, доктор Бэннинг, но думаю, не можете. Полагаю, ни один человек, не переживший подобного, не может себе этого представить. Что-то оборвалось во мне, и я бросилась за Лорой и Россом. Но не смогла найти их. Потом я увидела мужчину в вестибюле. Мне показалось, что он странно смотрит на меня, и я запаниковала.

— В театре должен был находиться дежурный охранник. Почему вы не поговорили с ним?

— Что смог бы сделать охранник, если даже полиция оказалась бессильной?

— Очень многое. Но оставим это. Как вы поступили?

— Я решила исчезнуть.

— Вы очень находчивы, если смогли пробраться за кулисы и загримироваться.

— Я была в отчаянии.

— Как вы избавились от своих вещей?

— Содержимое сумочки я выбросила в унитаз, а одежду и кошелек спрятала в корзине с балетными тапочками. У меня было сорок пять долларов. Их я взяла с собой. Затем бросилась к пожарному выходу и помчалась по аллее. В ее конце стоял тот самый человек, словно поджидая меня, тогда я завизжала и кинулась искать такси. Если бы я не упала и не расшибла голову, то переночевала бы в приюте Армии спасения и сейчас бы уже ехала куда-нибудь…

Он поджал губы.

— Может, да. Может, нет. Тем не менее, полиция, скорее всего, уже нашла ваши вещи, хотя в газете об этом ничего нет. Естественно, ваше исчезновение связали с первой проблемой. Тайна в тайне.

Кит замерла.

— Я рассказала вам правду. Все, чего я хочу, — это затеряться и начать где-нибудь новую жизнь. — Она сглотнула комок, стоявший в горле. — Если бы вы купили мне парик! Мне больше ничего не нужно, чтобы остаться неузнанной. Я расплачусь с вами, клянусь.

— Какие у вас планы?

Кит выпрямилась, расправила плечи.

— Оказаться как можно дальше отсюда.

— Я имею в виду, что вы собираетесь делать?

— Я куплю билет на автобус в Неваду и уеду так далеко, на сколько хватит денег. Потом устроюсь, к примеру, уборщицей в мотеле. Для такой работы вряд ли нужны рекомендации.

Его лицо потемнело.

— Ваш страх я нахожу вполне оправданным, но ваше намерение лишь на очень короткое время отложит вашу проблему. Факт остается фактом: какой-то душевнобольной, болтающийся на свободе, хочет причинить вам вред. Если этого человека не найдут и не задержат, вы проведете остаток жизни под невыносимым бременем страха. Вы лишите себя права на жизнь, предназначенную вам судьбой. Вы этого хотите?

— Конечно, я не хочу этого, — согласилась Кит, уже не в силах сдержать слезы. — Но я так напугана, что больше не могу думать и действовать адекватно ситуации. Я понимаю, что веду себя как сумасшедшая.

— Вовсе нет. Ваш страх совершенно обоснован.

— Я ненавижу этот страх. Обстоятельства, в которых я оказалась, навредили моей карьере, поставили под угрозу проект, в котором я участвовала. Моя общественная жизнь больше не существует, потому что в данный момент я не доверяю ни единой живой душе, кроме Лоры.

Доктор поднял голову.

— Вы не доверяете ее мужу?

Кит ответила не сразу, но вдруг ее серо-зеленые глаза вспыхнули, и она с жаром выпалила: