Мой муж – мой босс?

Заговорщики, блин! И главное — солидарность какая! Борька у меня получит! В нём внезапно проснулся поборник семейных ценностей. Он мне мозг выносил всё время развода: мол-де, родители прожили душа в душу двадцать пять лет и жили бы дальше, если бы не несчастье, а ты! Доводы, что мать с отцом вообще-то поженились осознанно и по любви, а не ради странной выгоды и сомнительных съёмок, мало помогали. Борька вырос, стал настоящим и основательным мужчиной. Как-то враз повзрослел. Может быть, авария сыграла свою роль? Глядя на него, я думала, как повезёт девчонке, которую он назовёт своей. Ведь братик у меня точно однолюб и будет хранить верность. Даже ревную немного к его будущей жене. Но сейчас — почти злюсь. Ведь брат, по сути, предаёт меня. Становится на сторону врага. И из-за этого сильно гложет одиночество. Ну ничего, скоро приедет Лампа. Мы тоже свою, женскую коалицию бахнем…

Но пока…

— Отлично, приехал, привёз материалы, за то спасибо, — кланяюсь в пояс нарочито показушно, — теперь свободен.

— Тиша! — вдруг грозно рычит Борька. — Как-то негостеприимно ты себя ведёшь! Чтобы сказала мама?

Мама бы точно меня не поддержала, увы. Она никогда не держала тех, кто приезжал, на пороге. Как бы к ним не относилась. Сразу — в дом и за стол, а после уже можно и отношения выяснить. Только вот потом уже никому не хотелось что-то выяснять. Впрочем, мою маму все любили. Кажется, не существовало человека, который бы сказал о ней плохо.

Давлат тут же подхватывает Борькины возмущения:

— Что, и кофе не угостишь? Я, между прочим, триста километров сегодня намотал.

Будто я тебя просила, хочется съязвить, но говорю другое:

— Помнится, ты признавал мой кофе паршивым? Что же теперь рвёшься попробовать?

Он пожимает плечами:

— Людям свойственно ошибаться. Я — не исключение.

Звучит двусмысленно. И искренне. И глаза при этом честные-честные и голубые-голубые.

— Тиш, ну, сколько можно мужиков на пороге держать? — ворчит Борис. — Давай, встречай и сажай за стол. Не тепло, всё-таки. Не лето уже.

Да, лето пролетело внезапно. И теперь уже поздняя осень с первыми заморозками и нагими озябшими деревьями. Морозить гостей действительно неприлично, поэтому отступаю и приглашаю в дом:

— Проходите тогда, что ли, а я сейчас на стол накрою.

Однако они приходят не сразу: разгружают машину, заносят стройматерилы в сени, я за это время успеваю собрать на стол и даже смолоть кофе в старенькой ручной кофемолке.

Давлат входит и оглядывается, вдыхая запахи моего родового гнезда:

— Родительский дом — начало начал… — напевает он, подмигивая мне. — Люблю старые деревенские дома. У них есть душа. Они хранят тысячи историй.

Я тоже люблю наш дом. В детстве он казался мне таким большим и уютным — с мезонином, эркерами, мансардой. Огромными окнами почти до пола. Это сейчас он выглядит маленьким и почти убогим по сравнению с дворцами, в которых мне довелось побывать. Но всё равно — самый лучший и любимый. Пусть лестница на мансарду покосилась и не используется, а в эркерах собран всякий хлам. Этот дом определённо с историей… Поэтому в нём тепло.

— Всё верно, — соглашаюсь я и приглашаю к столу, а сама возвращаюсь к старенькой электроплите, где готовиться в медной турке кофе…

Помешиваю душистый напиток и кошусь на брата, который накладывает по три кружочка колбасы на ломоть хлеба…

— И всё-таки, если не секрет, — говорю, игнорируя присутствие Давлата, — зачем ты его притащил?

Борька отвечает с набитым ртом:

— Я пофти ифалит, мне помощь нуфна…

— Ага, — хмыкаю, — и ты полагаешь, что этот мажор тебе в чём-то поможет? Он же шуруповёрт в руках держать не умеет.

Давлат показательно швыряет на стол приборы, зло уставляет на меня и говорит:

— Спорим?

Борька, предатель, сразу загорается:

— Чур, я разбиваю!

— На что споришь, сладкая моя? — лукаво интересуется Давлат.

— Ты затеваешь пари — ты и выбирай, — предлагаю, а сама понимаю: ой, что я ляпнула?

И мой бывший тут же пользуется этим:

— Тогда — на стриптиз. Тем более, что один ты мне ещё должна…

— Клёво! — радуется Боря и разбивает наше пари.

Куда я влезла?

Эпилог

— Когда собираешься сказать Давлату? — лукаво интересуется Лампа, расправляя складки моего платья и оглядывая меня ещё раз.

Пожимаю плечами:

— Точно не знаю, но определённо сегодня. Я ведь и сама только недавно узнала — дай привыкнуть к мысли…

А сама — улыбаюсь до ушей. В больницу обратилась потому, что замучили головокружение и тошнота по утрам. Чёрти чего себе надумала, кроме самого очевидного…