Мой (не) идеальный босс (СИ)

И снова. Пока гладит, балдею и боли не чувствую. Прикрываю глаза от удовольствия.

Инга, Инга, где же ты, Инга?

Ай! Ну зачем так? Нельзя столь резко обламывать кайф. Прикусываю губу, чтобы снова не завыть, но с губ срывается скулеж.

Смотрит мне в глаза. В них читается жалость. Старается массировать аккуратнее, но от любого действия, кроме поглаживаний, меня накрывает болью.

— Если вы не будете терпеть, я… Я вас… поцелую! — неожиданно заявляет босс, лишая меня дара речи. — Да-да, знаю, как вам это неприятно. Поэтому постарайтесь уж как-нибудь.

Омг. И с чего это он взял? Я бы с радостью получила поцелуй вместо этих больнючих ощущений. Он бы меня излечил лучше всяких там растираний.

Жаль, озвучить свои мысли не могу. Делаю вид, что терплю. То есть терплю на самом деле. Делая вид, что он во всем прав. А может сорваться? Типа случайно. Интересно, поцелует?

Заманчиво.

Зажмуриваюсь, чтобы не сделать глупость. Массажные движения становятся все интенсивнее. И я уже не могу держаться без всяких задних мыслей. Зажимаю рот рукой. На глазах слезы. Ещё немного и сорвусь.

И когда уже чувствую, что начинаю мычать, пытка прекращается. Движение его рук становятся снова медленными и ласкающими. Переходит к изножью и гладит сразу обе ноги. Скользит большими пальцами по внутренней стороне, принося облегчение, снова даря кайф.

— Вы молодец. Теперь знаю, как заставить вас сделать что-то сложное.

— Да? — спрашиваю расслабленно. От облегчения даже не понимаю, о чем он?

— Угроза моего поцелуя — отличный стимул, как оказалось, — улыбается, но мне слышится некая уязвленность.

— Отличный, — вставляю свои пять копеек, начиная сердиться. Сам поставил практически невыполнимые условия приема на работу, и еще и удивляется, что кто-то пытается их выдержать? Нормально, вообще? — Ведь иначе мне придется искать другую работу.

Смотрим друг другу в глаза. Не понимаю, что не так? Ведь у него же проблемы с сотрудницами, так я в чем провинилась?

Отводит взгляд первым, признавая мою правоту.

— Неудачная шутка. — Шутка. Так это была шутка? А где смеяться? — Лежите спокойно. Сейчас масло впитается.

Берет салфетку и начинает вытирать мои ноги, которые, не то что бы не болят, но чувствуют себя определенно получше.

— Игорь Алексеевич! Вы бог! Бог массажа!

Усмехается, и неловкость между нами как-то сама собой рассеивается.

— Так меня еще не называли. Спасибо. Можете одеваться. — Я сажусь, а он больно уж быстро сует мне в руки блузку. — Одевайтесь.

Что я говорила про неловкость? Рассеялась? Забудьте. Никуда она не делась. И чего он так стремится сбежать?

Быстро моет руки и сваливает из кабинета, буркнув, что ждет на рабочем месте.

Ох, как теперь всё вернуть-то назад? Возможно ли после вечернего инцидента? Сложно. Особенно если учесть, что не очень хочу забывать.

Надо завести какой-нибудь легкий разговор, чтобы потихоньку свести на нет напряжение, которое сегодня периодически вспыхивает.

Пока одеваюсь и выхожу, думаю, какую бы поднять тему. Может быть, о Центре или о его работе тут? Вполне. Мне кажется, он любит об этом поговорить.

Меня встречают у админской стойки.

— Катя, мы на обед, — заявляет шеф, берет меня под локоть и тащит за собой.

— А мне сумочку надо, — пищу, пытаясь вырваться.

— Я заплачу за обед.

— А причесаться? — не унимаюсь. Мне бы хоть в зеркало глянуть.

Останавливается, поворачивает к себе и приглаживает волосы, убирая выбившиеся прядки за уши.

— Так хорошо.

Спорить бесполезно. Легче просто принять как должное. И завести уже расслабляющий разговор, чтобы не так смущаться от его действий.

— Как получилось, что вы стали массажистом, а не врачом?

Ой. А вдруг это не такая уж и простая тема?

Глава 8

Скорее всего, мне не ответят.

Уж больно хмурым и суровым вдруг становится лицо шефа. Брови сходятся на переносице. Губы поджаты. Похоже, решает, стоит ли меня посвящать в столь личную тему. Уж не связано ли оно с тем, о чем говорила Катя?

Выпивает стакан воды и резко ставит на стол.

— Хорошо, Виктория, вам я расскажу. Вы адекватный человек и сможете принять мою историю не как попытку себя возвысить или сделать из Батырева Игоря какого-то супергероя. Ведь так? Вы сможете просто принять все, как есть, без лишних сантиментов?

Неожиданное вступление, надо сказать.

— Я постараюсь, раз для вас так важно.

— Поймите, я хочу, чтобы вы услышали всё из первых уст, а не в виде сплетен, но при том не подумали, что я сам себя возвышаю.

— Договорились.

Куда же я пытаюсь влезть? Надо ли мне знать?

Поздно, Вика, ты уже в этом по самые уши. И не ври, что тебе безразлично или просто любопытно. Тут нечто большее. Только пока не ясно, что именно.

Игорь Алексеевич начинает свой рассказ издалека.

Его родители — медики во втором поколении. Отец хирург, мать педиатр. У него не было шанса выбрать другую профессию. Собирался пойти по стопам отца. Только как в той поговорке: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Все перевернул один день. Восьмое марта одиннадцать лет назад.