Мои нереальные парни

Мы открыли дверь. На пороге стояла женщина с коротко стриженными седыми волосами, одетая в ярко-красное однобортное пальто. Она была невысокого роста, ниже нас с мамой, с маленькими сверкающими карими глазами, носом-кнопкой и ребяческой щелью между передними зубами.

– Здравствуйте, – произнесла она с мидлендским акцентом. – Я Гвен.

– Входите, Гвен, – пригласила я.

– Спасибо. Черт возьми, ну и холодина!

– И не говорите. Я Нина, – сказала я и протянула руку.

Прежде чем ее пожать, Гвен сняла свою флисовую перчатку. Милый и старомодный жест, который сразу же расположил меня к гостье.

– Нина, чудесно. А вас как зовут?

– Мэнди, – ответила мама.

– Мам.

– Не начинай, – прошипела она.

– Ее зовут Нэнси, – сказала я.

– Меня зовут Мэнди.

– Ладно, просто для соблюдения формальностей с документами: ее настоящее имя Нэнси, но она почему-то хочет, чтобы все называли ее Мэнди.

– Отличная мысль! – воскликнула Гвен, снимая пальто. – Я бы хотела изменить свое имя, Гвен мне всегда казалось ужасно скучным.

Мама бросила на меня убийственный взгляд и выразительно округлила глаза.

– Спасибо, – торжествующе произнесла она.

– Красивое имя, Мэнди. Так звали мою любимую тетушку. До чего забавная была леди.

– Это забавное имя, – гордо сказала мама.

– Точно! – отозвалась Гвен.

– Гвен, могу я предложить вам чашку чая или кофе?

– О, чай, пожалуйста. С молоком и ложечкой сахара, если можно.

– Скоро будет, – пообещала я.

– Поговорим в гостиной?

– Да, – сказала мама.

– Вообще-то сначала я хотела бы поговорить только с ухаживающим. Кто из вас ухаживающий?

Мы с мамой переглянулись. Это слово мы никогда между собой не использовали, тем более не обсуждали. Гвен не пробыла здесь и двух минут, а уже ясно дала понять, насколько плохо мы справляемся. Мамино лицо приняло несвойственное ей удрученное выражение. Какое-то мгновение мы обе молчали.

– Полагаю… – начала она едва слышно, – полагаю, я.

– Чудесно. Не возражаете, если мы поболтаем тет-а-тет? А вы, Нина, присоединитесь к нам позже.

Я сидела в кухне и слушала тикание часов, безуспешно пытаясь разобрать голоса в соседней комнате. Я все вспоминала мамино лицо, когда Гвен произнесла слово «ухаживающий». Маме можно было дать множество определений: деловая, организованная, предприимчивая. Надежная мать, веселая подруга, любящая жена. Но никогда – ухаживающая. Она познакомилась с моим отцом очень молодой, и их отношения всегда, так или иначе, определялись разницей в возрасте. Это он выступал в роли ее главного защитника. Когда я была помладше, меня раздражало, как папа вечно оправдывал мамино слегка неразумное поведение. Он был ей предан. Заботился о ней. Ни разу в жизни я не представляла, что настанет время, когда ей придется опекать и защищать его.

Примерно через час в кухню вошла мама и позвала меня. Мы сели рядом на диване, Гвен заняла папино кресло.

– Мама, ты все рассказала?

– Да.

– Об инсульте, обо всем, что посоветовал доктор? Передала все медицинские справки и выписки из больницы?

– Нина, хватит говорить со мной как с ребенком.

– Да, Нина, – вмешалась Гвен. – Мэнди очень мне помогла и сообщила всю историю болезни вашего отца.

– Просто у меня такое ощущение, что я единственная, кому до всего этого есть дело, и я так больше не могу, не могу. Я ужасно боюсь, что с папой что-то случится и кто-нибудь спросит все подробности, а я забуду или упущу и…

– С каких пор ты единственная, кому есть дело? Тебя здесь никогда не бывает! – не удержалась мама.

– Вот именно! Это-то меня и беспокоит! Меня здесь никогда не бывает, и все же только я воспринимаю проблему всерьез!

– Погодите, погодите, – прервала нас Гвен. – Ваша мама относится к этому очень серьезно, и мы вместе позаботимся о том, чтобы впредь записывать всю важную информацию. Нина, скажите, что вас больше всего волнует в состоянии Билла на данный момент?

– Больше всего меня волнует то, что мама снова позволит ему выйти из дома в мороз и на этот раз папе не так повезет встретить понимающих и милых людей.

– Хорошо, – изрекла Гвен. – Входная дверь – частая проблема, но вполне решаемая.

– Я не собираюсь вешать на дверь амбарный замок и превращать дом в тюрьму строгого режима! – закричала мама.

– Этого и не требуется, есть масса других способов. Как насчет шторы? Если занавесить дверь, у него не возникнет стремления к ней подойти.

– Какую-то определенную занавеску?

– Мама, сейчас не время думать о дизайне.

– Просто темную занавеску, – сказала Гвен. – И еще нам следует разобраться с протоколом Герберта[30]. Мы можем заполнить форму сейчас и обновлять по мере изменения состояния Билла. Таким образом, она будет у нас под рукой, чтобы тут же передать в полицию, если он снова пропадет.

– Хорошо, – сказала я. – Давайте займемся этим сегодня же.

– Вы хотели бы обсудить что-нибудь еще, Нина?