Мой новый мир! Здравствуй!

Потом эти проблемы и появились. Порой мое бесшабашное поведение можно было объяснить попыткой порисоваться перед своим я. Перед Нука1! Дело в том, что у меня имелся богатый ничем не объяснимый опыт моего прошлого, который висел где-то в памяти, ни к чему не привязанный. То есть, как таковое я свое прошлое не помнил. Но масса событий, каких-то сюжетов, бесконечных сценариев того, чем я точно не мог быть и не имел возможности видеть. Все это где-то было. Клише? Яркие примеры? И объяснял я себе всегда все очень просто. Это кино. Это аниме. Это явно какая-то книга! Вот это чушь! А такого быть не могло или никогда не было! Нука1 видел что – то, ковырялся в фактах и ярких обоях, задавал вопросы. Приходилось отвечать. Мог ответить, не молчал. Не мог – придумывал от себячину. Так и с моим неадекватным поведением.

В минуты явной опасности, когда не знал, куда деться и чтобы такого совершить, чтобы нас не съели или не обидели. Вот приходилось изгаляться. Выкручиваться. Голливуд – полный отстой! Какие-то супер герои и маги, они все не чета нам. Мы круче!

Вот если в магическом мире ничего практически не можешь, так как или не умеешь, или не знаешь, но чувствуешь, что все, дальше кранты! А вот умирать нельзя! Отступать нельзя! За нами Москва! Вот тут и просыпается оно, то самое вдохновение! И время тянешь, и волну гонишь. Чтобы враг одумался и не трогал, или вообще испугался, и передумал. А там и Красная Армия подойдет, типа Папаша появится и все разрулит. Порой между нами не просто связь. Мы пребываем в постоянной своей игре. Ответ – вопрос. Картинка-ответ. На что похоже? Вкус, цвет, что за предмет?

Порой приходилось вспоминать какие-то детские игры, стихи, песни, сказки, легенды. При этом я не был уверен, что рассказываю именно сказку или легенду. Это выглядело, как история из настоящего. Порой главный герой – какой-то там великан, который жил по соседству. И что-то там с ним происходило. Вы думаете, у нас тут великан живет на соседнем дачном участке? Нет, я их тут даже никогда не видел. Но где-то прозвучало в разговоре. Папаша необдуманно упомянул в сердцах. И вот пошли разговоры про великанов, про богов. Папаша просто сказал. Я объяснил. Потом еще что-то, и это пришлось комментировать. Затем общее про богов. Откуда я про них знаю? Не помню! Но теперь только и слышу новые истории про богов, новости о великане. Что-то о драконах. На бытовом уровне, о ходячей лепешке, которая по темным углам шастает, песенки поет и монстрами питается.

Песни о добром медведе вообще достали.

– Где живет?

– Почему дружит с домашними животными?

– А как он с ними познакомился?

Знакомиться, как представлю, лучше не надо, тут вряд ли добрые медведи гуляют. Трудно себе представить, если в голове всплыла какая-то песенка, слов не знаю, но перевожу, потом каждый раз что-то объясняю, что было сразу непонятно. И вот Нука1 уже сам жует какую-то мелодию, и песня у него намного лучше, чем оригинал получается. Так же и другие сюжеты. Постоянный процесс творчества и сочинительство. То у него. То у меня. Конечно, много времени уходило на адаптацию к настоящему, с последующей заменой на те предметы, или вещи, которые знаешь или те, что можно увидеть. Нука мгновенно мог ухватить конкретную мысль, понять суть объясняемого предмета.

Образ. Нука.

Да, я никогда не задумывался, как выглядит ребенок, в чью голову меня сумели запихнуть. Все события, происходящие со мной, точнее с тем парнем, на судьбу которого меня тут завязали, говорили только о том, что он малой, милый ребенок, симпатичный мальчик, шаловливый кроха и так далее. Я прекрасно видел, что Нука даже не старается кому-либо понравиться, но при этом очень быстро получал любой приз симпатии от совершенно незнакомых ему людей и других личностей. Как это у него только выходило? Все очень просто! Он наблюдал мир, радовался всему и делился своей радостью с каждым человеком с каждым существом, которое нам попадалось на пути. И следует отдать ему должное, это меня всегда бесило в нем! Пусть это будет беззубая старуха, он в ней что-то найдет интересное, улыбнется ей, и той остается лишь растаять в своей безобразной улыбке.