Мой одинокий волк (СИ)

«Я впустил в дом сумасшедшую», — пронеслось в моей голове. Я не знал никого по фамилии Мортон. И сама девушка, и ее внезапное появление все больше казалось мне неуместным и странным.

— Отец очень любил меня, свой дом, семью. Он трудился на земле, выращивал овощи, разводил скот. Мы хорошо жили, ни в чем не нуждались. Отец часто брал меня в поле и катал на лошадке. Он специально для меня купил пони. Я до сих пор вспоминаю то время. Время, когда я была по-настоящему счастлива.

«Что за чушь она несет», — вертелось в моей голове, — «зачем мне все это нужно знать». Девушка все больше настораживала меня. Ее отстраненный вид, немигающий застывший взгляд, монотонный глухой голос все больше подтверждали мою догадку о ее невменяемости. Я начинал жалеть, что, впустил ее в дом и согласился выслушать.

— Я очень любила своего отца, — продолжала говорить Кларисса, — мир для меня рухнул, когда его убили. Моя мать принесла эту весть в дом, громко вопя на всю округу. Мне до сих пор по ночам сняться ее крики. Мы не нашли его тела, только следы крови на камнях, возле протекавшего в лесу ручья. Нам некого было оплакать и похоронить. Мне было тогда семь лет и в тот день я поклялась отомстить. Целых пятнадцать лет я ждала этого момента.

Девушка развернулась ко мне лицом, и хищная улыбка прочертила ее губы. Все мои инстинкты вопили об опасности, но я только в оцепенении сидел на стуле, ожидая развязки, завороженный глубиной ее зеленых глаз.

Я пропустил миг, когда мою грудь коснулись волчьи лапы, своей мощью сшибая меня со стула и придавливая к полу.

Рыжая волчица оскалила пасть, утробно зарычав. Тряхнула шкурой, избавляясь от обрывков платья, превратившегося в момент оборота в лохмотья.

Я сдавил ее руками за шею, слыша над ухом клацанье клыков. Началась борьба, сопровождаемая моим шумным дыханием и глухим рычанием со стороны волчицы. Каким-то чудом я отшвырнул ее от себя, ударив кулаком в голову, лягнув ногой по мягкому боку. Перекатился в сторону окна, где в нише низкого столика был спрятан пистолет. Я охотник и всегда готов убивать. Рукоятка мягко легла мне в руку и мне осталось только нажать на курок, целясь в летящую на меня волчицу. Пуля впилась в ее грудь, совсем рядом с сердцем.

Волчица приземлилась рядом со мной, готовая вцепиться зубами в горло, гулко хрипя, сверкая от ненависти затуманенным взглядом. Сил не хватило. Пошатнувшись, не удержалась на лапах и повалилась на меня, обильно орошая мою белоснежную рубашку толчками вытекающей из раны кровью.

Я отпихнул от себя волчицу. Встал на ноги. Поднял руку, сжимающую пистолет, взвел курок. Волчица была еще жива. Хрипло и тяжело дышала, вывалив язык из пасти, остановила на мне покрытый поволокой застывший взгляд. К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т

Надо добить эту тварь. Прекратить ее мучения.

Я приставил дуло пистолета к голове волчицы, между немигающих глаз. Волчица дернулась в агонии. Заскулила и обреченно закрыла глаза.

Мой палец, зажимающий курок, дрогнул и я непроизвольно опустил оружие, когда увидел, что вместо волчицы у моих ног лежит обнаженная девушка.

***

Я так и не смог нажать на курок своего пистолета. Я не убиваю женщин.

Кларисса не приходила в сознание три дня. Пуля прошла навылет, задев легкое и дыхание девушки с каждым выдохом с хрипом вырывалось из горла.

Я не знал, выживет ли она. В шкуре волчицы было бы больше шансов, но видно у Клариссы не доставало сил на оборот. Или она подсознательно опасалась этого делать.

Я перевязал ее рану и пригласил знакомого лекаря, отсыпав ему золотых монет за молчание. Тот вручил мне дурно пахнущую мазь и склянку с темной жидкостью. Обнадежил, что шансов спасти Клариссу почти нет. В тот момент я даже не знал, чего хочу больше — ее жизни или смерти, но злости на девушку во мне точно не было.

Она была красива, не смотря на мертвенную бледность, покрывавшую ее лицо, растрепанные медные пряди, разметавшиеся по подушке. Но это была опасная красота, обаяние хищника.

Я никогда раньше не встречал женщин оборотней и не верил в их существование. Передо мной явно был бесценный экземпляр и мне хотелось изучить ее, проникнуть во внутренний мир, познать сущность.

Нет, мне все же будет чертовски жаль, если Кларисса умрет.

Кларисса выжила. Открыла глаза на четвертый день своего беспамятства. Взглянула на меня мутным, полным боли взглядом. Оскалила зубы. Я воспользовался моментом, влив ей в рот ложку лекарства. Кларисса закашлялась, проглатывая.

— Умница, — похвалил я ее, стирая платком каплю отвара, скатившегося с ее губ.

Я лично ухаживал за Клариссой. Мне не хотелось нанимать сиделку и впускать в дом постороннего человека. Не хотел сплетен и огласки. Не хотел, чтобы вообще кто-то знал о ее существовании.