Мой огненный и снежный зверь

С того момента, как он окончательно увяз в Круге Забвения, прошло полчаса… или час, или два, а может, уже и сутки? Неизвестно. Время здесь работало так же странно, как и гравитация. То казалось, что белый плен длится не так уж и долго, а в другую секунду чудилось, будто минула вечность. И все эти минуты-часы-дни или другие временные отрезки несчастный Хранитель только и делал, что в процессе упорной борьбы с сонными чарами пытался куда-нибудь долететь. Это сначала полный решимости мужчина намеревался использовать зов крови как путеводную нить в туманном лабиринте, проведя несложный ритуал, который не требовал больших энергетических затрат. Смерть так и не сумел как следует подкрепиться, чтобы восстановить свой магический резерв с помощью сытной «пищи». Да и откуда ее взять-то в лесу? Десяток грибников, две перепуганные парочки и зверье, проявлявшее ленивый интерес к его персоне, — вот и весь эмоциональный улов голодного и злого четэри, которому приспичило-таки лично отыскать похищенную галуру. Но он не сдался!

Не сдался, да… вот же кретин!

Мысленно обругав себя в который раз, мужчина качнул черноволосой головой, отгоняя особо навязчивые сновидения, под тяжестью которых веки самопроизвольно опускались и вместо белой безнадеги перед внутренним взором начинали плыть яркие воспоминания. Острый коготь вновь царапнул начавшую присыхать рану. Боль встряхнула, на время отогнав колдовские грезы. Продолжая парить, четэри прислушался к собственным ощущениям, отчаянно пытаясь уловить хотя бы отголосок кровной связи. Увы, напрасно. А ведь до того, как нелегкая занесла его в этот проклятый туман, местоположение Маи определялось так явно, что он даже не сомневался в успехе своего похода сквозь границы Круга Забвения. Напрямки, так сказать. Без всяких магических штучек, без порталов и прочих изобретений. Ему просто нужно было идти на зов крови: галуры и своей. Старый и давно непопулярный обряд Срединного мира оказался таким полезным в сложившейся ситуации.

Чтобы «пробудить» кровь и усилить ее «голос», требовалось немного чар, заученный с детства текст заклинания и ритуальные порезы на груди и руках. Несложно, хотя и неприятно. Под действием магии четэри идентичные раны должны были открыться у всех, кто связан кровью с инициатором ритуала. И неважно, как именно зародилась эта связь: в результате брачного обряда, клятвы на крови или чего-нибудь типа меток, поставленных галурой на шее мужчины. Спустя какое-то время, как и рассчитывал Смерть, на теле девушки возникли стигматы. Он знал об этом наверняка, ибо их связь с Маей многократно возросла, что и послужило сигналом для поиска девчонки.

Открыть портал, используя ее метку как маячок, Хранитель даже не пытался. Мало того что сил на такое мероприятие не хватало, так еще и место, куда он намеревался пробиться, являлось на редкость… непроходимым. Как удалось проникнуть на территорию Мастера Дэ Арацельсу, для Смерти так и осталось загадкой. А жаль! Расспроси он тогда друга, глядишь, что-нибудь сейчас да и вышло бы. Хотя… с магическим резервом, которого едва хватило на проведение простейшего ритуала, вряд ли. Так и попал самый старый Хранитель Равновесия в туманные объятья Круга Забвения, где лишился как материальной, так и ментальной опоры. А зачарованная пелена продолжала нашептывать ему о прошлых днях, пытаясь успокоить (или усмирить?) его уставшее тело и полную сомнений душу. Такая далекая и чужая жизнь вновь встала перед глазами, будто все это было вчера.

Красный Харон по прозвищу Смерть никогда и никого не любил, кроме своей младшей сестры Эрис. Да и это чувство было сложно назвать любовью, скорее, он восхищался той, которую после гибели родителей вырастил и воспитал. Сестра носила имя пламенного цветка и напоминала это дивное растение не только нравом, но и внешностью. Алая кожа, небольшие рога и просто изумительные черные косы до самых щиколоток. Девочка-огонь, девочка-порыв, девочка-мечта. Только ей, пожалуй, он готов был спустить некоторые провинности. Эрис росла и хорошела день за днем. Из милой девчушки она как-то незаметно превратилась в красивую женщину. От кавалеров не было бы отбоя, если бы не одно веское обстоятельство — ее единственный брат.