Мой отец - Фидель Кастро

И он рассказал, что его сын, зеница его ока, стал его главной болью. «Вот это новость!» — как сказала бы моя Натика. Еще в то время, когда Гондурас был его помощником, я уже знала, что один из детей Абрантеса имел повышенную чувствительность. Со временем он стал для меня словно братом. Так, как любила его я, редко любят друзей. Это было великодушное и легкоранимое существо.

— Я сделал его жизнь невыносимой, но он все равно не изменился.

Вы только посмотрите! Инквизитор на скамье подсудимых. Для чего он рассказывал мне все это? Может, он видел в этом заслуженную кару? Или сбрасывал с себя груз? А может, ему нужно было освободиться от своих тайн? Или, быть может, он искал посредника? Вероятно, ему нужен был человек, способный убедить его мальчика не дискредитировать больше собственного отца, наклеивая себе искусственные ресницы и рядясь в кружевные блузки. Он продолжал исповедоваться:

— Конечно, я причинил тебе много зла.

— Я предпочитаю не вдаваться в детали. Все, что я хочу, — это спокойно жить. Я хочу переоформить машину на свое имя. И еще мне нужна работа.

* * *

Когда высокопоставленные лица берут на себя заботу о том, чтобы сделать вашу жизнь приятной, каждая минута превращается в сплошное удовольствие.

Вскоре те, кто превращает незаконное в законное, переоформили все документы на машину и передали мне их в новенькой папке для бумаг.

На следующей неделе я встретилась с Рохелио Асеведо, заместителем Рауля. Он предложил мне работу в ансамбле Вооруженных Сил. Туда попадали танцоры, отвергнутые из-за низкого роста Национальным балетом. Женщины были похожи на виртуозных гномиков, а нагромождения мускулатуры на теле мужчин заставляли сразу же расстаться с мыслью о легкости движений.

Рохелио был женат на Бертике, бывшей звезде гаванского карнавала, просуществовавшего до тех пор, пока в семидесятые годы это веселое мероприятие не обвинили в «идеологическом уклонизме». Рохелио был на десять лет моложе своих «товарищей по борьбе», но сумел успешно вскарабкаться по ступенькам власти, когда министра военно-морских сил отстранили от должности в связи с тем, что он был замешан в деле с торговлей наркотиками Торговля наркотиками стала развиваться на острове как раз в то время, когда погасли звезды карнавала.

Большую часть лица Рохелио занимал его довольно странный рот. Казалось, он постоянно сосал материнскую грудь. При виде этого рта хотелось куда-нибудь укрыться.

— Ты будешь работать в ансамбле Вооруженных Сил. Прежде всего займешься налаживанием связей. Перед нашим ансамблем стоит задача повышения, поддержания и укрепления культурных связей между армиями стран социалистического блока. Мы должны также поднимать моральный дух наших войск, находящихся в военных бастионах всего мира…

Официальная речь Рохелио Асеведо разбудила во мне мир фантазий. Я представила себе, как карликовые нимфы в костюмах, усыпанных блестками, и с тропическими фруктами на головах а ля Кармен Миранда танцуют какой-нибудь дьявольский танец где-нибудь в Аравийской пустыне, в Анголе или Мекке. В моем воображении возникли также музыканты, отбивающие ритм на своих барабанах в степях Сибири, в портовом городе Баку, во влажных тропических лесах Южной Америки, в Никарагуа, Гватемале, Чили, Сальвадоре — везде, куда Куба отправляла свою армию для основания военных бастионов.

Но меня вернули на грешную землю, сообщив, что мое жалованье будет составлять сто девяносто восемь песо. Кроме этого мне было сказано, что в случае нехватки денег я, возможно, смогу иногда брать переводы с французского в отделе технических переводов Вооруженных Сил. Но этого мне твердо не обещали.

— Завтра ты встретишься с подполковником Бомбустом. Он расскажет тебе обо всем подробнее.

* * *

Подполковник Бомбуст был продуктом смешения китайской и мавританской крови. Он ни на минуту не выпускал из рук хлыст. Из-под ремня с кобурой у него выглядывало намечающееся брюшко, для появления которого, по словам самого подполковника, потребовалось немало усилий.

— Я родом из провинции Ориенте. Когда я приехал в Гавану, мне негде было ночевать. Я работал как бешеный. Самым страшным кошмаром для меня был конец рабочего дня, когда нужно было покидать кабинет. Я не знал, куда мне деться.

— Я была знакома с одним типом, который ночевал в домах, где кто-то умирал…

— Из-за этого я так нагружал себя работой, что некогда было продохнуть. Я в самом деле работал как бешеный. Я один посвятил добровольному труду больше времени, чем все участники социалистического соревнования. И как, ты думаешь, на это отреагировали мои дорогие начальники? Как, по-твоему, поступили все эти образцово-показательные типы, которые свято ставили печати на своих пропусках в 17.30, и ни минутой позже?

Я не имела об этом ни малейшего понятия. Этот год стал для меня поистине годом исповедей. Представители высоких сфер изливали мне душу, пуская в самые глубокие уголки своих болезненных воспоминаний. Во время подобных доверительных бесед у меня возникало сильное желание убежать куда-нибудь подальше.