Мой отец — Лаврентий Берия

Весьма дальновидным оказался и строжайший запрет использовать орудия большого калибра, предназначенные для защиты с воздуха, на танкоопасных направлениях. Такие предложения были, но, очевидно, было и другое — оголять ПВО нефтяных районов ни в коем случае нельзя. Жизнь подтвердила правоту руководителей обороны Кавказа.

В районе Минвод мне запомнились огромные противотанковые рвы — дело рук местного населения. Сколько пишут сегодня о том, что казаки ненавидели Советскую власть. А я своими глазами видел, как эти казаки шли на немецкие танки. Может, в большинстве своем и не хотели казаки этой власти, не берусь утверждать, но немцев они ненавидели больше…

Мне могут возразить: а как же быть в таком случае с казачьими батальонами, воевавшими на стороне немцев? Трусы, предатели и просто люди, в силу тех или иных обстоятельств оказавшиеся в таких формированиях, были не только среди казаков. Миллионы людей оказались в плену не по своей воле. Одни оставались верны воинскому долгу, присяге, другие, более слабые, шли воевать против своих. Так было и с казаками. Только обратите внимание на такой факт — немцы старались использовать эти формирования где угодно, — во Франции, Италии, Югославии, только не в России. Вполне допускаю, что и немцы не очень-то доверяли таким «добровольцам», да и сами они отказывались отправляться на Восточный фронт.

Из официальных источников:

К середине 1943 года фашистами было сформировано 90 батальонов из уроженцев Кавказа и Средней Азии и около 90 «русских» и «казачьих» батальонов численностью по 400-500 человек. К концу войны на основе этих подразделений были созданы 15-й казачий карательный корпус общей численностью 18 тысяч человек, треть которого составляли немецкие военнослужащие и до пяти тысяч — белоэмигранты, а также 13-я мусульманская дивизия СС «Ханшар», 14-я дивизия СС «Галичина», 29-я и 30-я русские дивизии, 20-я эстонская и две — 15-я и 19-я латышских дивизии СС.

Плен — штука страшная во всех отношениях. Такое суровое испытание выпало и на долю моего двоюродного брата. В начале войны Теймураз Шавдия учился в Подольском пулеметном училище. Осенью сорок первого раненым попал в плен, как и большинство курсантов кстати. Когда немцы начали создавать национальные формирования, оказался в одном из таких батальонов. Кто-то шел в такие формирования добровольно, кого-то принуждали, но были и такие, кто надеялся таким путем просто вырваться из лагеря военнопленных и попасть к своим.

Поначалу немцы предполагали использовать этих людей в советском тылу, перебросив их на Кубань. Батальон, в котором находился Шавдия, отправили во Францию, где были сосредоточены эти формирования. Там Теймураз, как и многие его товарищи по плену, бежал к французским партизанам. Оставшихся «добровольцев» немцы решили не использовать для захвата Кавказа, а отправили в Италию, подальше от Родины. Но и там начались массовые побеги к партизанам.

На Кавказ ни один такой батальон не попал. В Италии, как и во Франции, наши военнопленные мужественно сражались с врагом, многие возглавили партизанские отряды. В годы войны этот факт тоже много лет замалчивается — грузинская эмиграция активно боролась с оккупантами и на очень высоком уровне была связана с деголлевским движением Сопротивления. Эти люди сразу же стали помогать советским военнопленным.

После освобождения Франции Шавдия в числе многих других людей отправили в Советский Союз. Никакие родственные связи помочь не могли, как и все бывшие военнопленные Теймураз проходил в течение нескольких месяцев соответствующую проверку и лишь потом уехал в Тбилиси.

Мне доводилось читать, что Теймураз изменил Родине, служил в СД, имел звание унтер-шарфюрера и, мол, даже «высокая опека дяди не спасла его от заслуженного наказания — под давлением общественности изменника осудили к 25 годам исправительно-трудовых лагерей». А вот как сложилась настоящая судьба моего двоюродного брата. Шавдия действительно оказался в тюрьме. Причиной ареста послужила нелепая смерть одного из участников застолья, в котором он участвовал. И хотя свидетели утверждали, что он ре имеет никакого отношения к случившемуся, а стрелял другой человек, Шавдия арестовали и осудили на десять лет. В тюрьме, рассказывал, его постоянно избивали и требовали показаний на моего отца, — раскручивалось направленное против отца «Мингрельское дело»…