Мой персональный миллионер (СИ)

Открыла дверь, кот прошёл мимо, задев меня холодным с прогулки меховым боком. Шерсть мокрая, даже на усах капельки воды. Сатана отряхнулся, подобно собаке, обдав мои ноги ледяными брызгами.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Прежде, чем закрыть свою дверь, мельком посмотрела на соседскую — монолит. Вздохнула. В квартире заплакала Сонька — Сатана все же её разбудил. Я вздохнула снова — день начался.

* * *

Поспать мне все же удалось, перехватила часик вместе с дневным Сонькиным сном. Лучше бы не ложилась — проснулась абсолютно разбитой, душ помог мало. В половине второго позвонили в дверь, ладно хоть дочка и так не спала. Я шла так медленно, словно к ногам пудовые гири привязаны. Идиотские мысли и бессонная ночь сделали своё дело — я готова была ненавидеть весь мир. В том числе и того, кого черти принесли. А они принесли Германа. Я даже не удивилась, словно ждала его. В его руках было два объёмных пакета. Не из ближайшего супермаркета, из магазина в центре города. В былые времена, когда я ещё не экономила каждую копейку, я, бывало, ходила туда за сыром, к которому неровно дышала. Стоил он бешеных денег, но был таким вкусным, что я это ему прощала.

— Чего это? — нелюбезно спросила я.

Причина моей нелюбезности проста — пусть считает меня невежливой истеричкой, перестаёт сюда ходить, вызывая нелепые мысли в моей голове.

— Привет, — в отличие от меня, Герман поздоровался, я едва не покраснела. — Компенсирую твой борщ, сметану и прочие вкусности. Сонька спит?

— Спит, — кивнула я.

— Покупки потом раз берёшь, ничего им за несколько минут не станется. Через час я должен быть на работе, Дашка вернётся. Пошли скорее ко мне.

— Зачем?

— Блин. Суп доедать и курицу. Один я столько не съем. Или деда позвать?

Я прислушалась к себе — есть хочется. От торта уже подташнивает. Ещё ужас, как не хочется спорить. В конце концов, я же суп готовила? Я. И курицу. И продукты свои перетаскивала, так что и компенсацию пакетами можно принять. Все оправдано. Герман, не дожидаясь меня, ушёл, но дверь в свою квартиру не запер. Я стояла и боролась с остатками здравого смысла. Проиграла по всем фронтам. Посмотрела на дочку — спит. И отправилась есть суп.

На Германе передник с вишенками. Теперь с этой ягодой у меня крайне неприличные ассоциации. И буфера никакого — ни деда, ни Соньки, ни даже Сатаны. Мне отчего-то казалось, что я лечу в пропасть, причём добровольно. И то, что прячется на её дне, меня страшно пугало, но и манило, и противостоять невозможно. Причём боялась я даже не секса — от хорошего секса ещё никто не умер. Я боялась того, что творится в моей голове.

— Суп, — улыбнулся он. — Курица. Я, правда, ночью сожрал её последнюю ногу. Она, конечно, пострашнела без конечностей, но на вкус очень даже. Салат я тоже доел. Нечаянно.

— А я почти доела торт, — горько вздохнула я.

Мы рассмеялись. Вели себя так, словно ничего вчера вообще не случилось. Если бы не наши взгляды, которые скрещивались то и дело, я бы так и подумала. А теперь мне казалось, что я просто дикий зверек, которого постепенно, чтобы не спугнуть, приручают. И это тоже пугало. Но я продолжала сидеть. Мы просто соседи, да. А штамп в паспорте — это для деда.

— Лид, — спросил Герман, когда я отодвинула от себя пустую тарелку. — Все хорошо?

— Да, — стушевалась я.

Ну не говорить же ему, что суп ем, а в голове неприличные картинки из сна? Полез бы уже, что ли, схватил за задницу, или даже ущипнул. Тогда я ответила бы ему пощечиной и удалилась гордая собой. Нет, смотрит, улыбается, ходит, вокруг да около, словно сытый кот. Хотя, судя по блеску в глазах, кот очень голодный. У меня тянет низ живота, а я просто обедаю. Что творится с тобой, женщина?

Герман поднялся со стола, собрал тарелки. Фартук уже давно снят и переброшен через спинку стула. Я помню силу эрекции Германа вчера, и стараюсь на него не смотреть, когда он стоит так близко — боюсь, что посмотрю именно на ту область, что вчера прикрывалась вишнями, и он непременно мой взгляд поймает. Тоже встаю. Проклятая маленькая кухня! Она сталкивает людей помимо желания. Я смотрю на Германа, он выше, получается снизу вверх. Он улыбается. Поцелует, точно поцелует! Во мне борются паника и предвкушение. Я понимаю, что в этот раз уже точно доведу дело до конца. Побеждает первое.

— Там, наверное, Сонька проснулась, — пробормотала неразборчиво я и позорно сбежала.

— До встречи! — крикнул следом Герман, а дверь за моей спиной закрылась, отсекая меня от сомнений и соблазнов.