Мой плен

Сердце зашлось с бешеной скоростью. На мгновение показалось, будто я вижу его впервые! Черные глаза были застелены, и вместо знакомого мне мужчины — наружу вышло что-то иное и пугающее. Меня бросило в жар, и вместе с тем, неожиданно сильная волна прошла по каждой клеточке тела в преддверии оргазма.

— Руслан… — выдохнула я растерянно, все больше пугаясь того что происходит с моим телом.

Он нахмурился, а в глубине его глаз будто что-то полыхнуло. Мужчина не собирался проявлять снисхождение, не в этот раз и это можно было прочитать по одному его взгляду! Он упорно продолжал входить в мое распаленное лоно, только теперь, делая рывки более медленными и дразнящими. Он не давал шанса моим страхам, но уступал место неуправляемой, поднимающейся из глубины и отравляющей мое существо — похоти.

Я напряженно смотрела на него опьяневшими от желания глазами, когда неожиданная очередь резких толчков вырвала меня из всех отвлекающих мыслей, и я прокричала от сильнейшей лавины удовольствия, похожей на внутренний взрыв.

Еще несколько уверенных движений, в сжимающееся лоно и он освободил меня, опустив на ватные ноги и вдавливаясь в мой живот пульсирующей плотью, которая обожгла кожу, горячим липким извержением.

Я находилась в каком-то забытие, с полуоткрытыми глазами, когда он завернул мое мокрое тело в полотенце и вынес из ванны. Положив меня на кровать, он провел ладонью по моей щеке, задумчиво вглядываясь в лицо и наши глаза встретились в безмолвном контакте. Хмуро отстраняясь, он бросил короткое — "Спи", а я и рада была послушаться, пребывая в невероятной слабости и неге. Повернувшись на бок, я обняла подушку и стоило мне закрыть глаза, как сознание унесло в сладкий сон.

Глава 18

Руслан стоял у окна в своем кабинете наблюдая, как Ростов вышел из глянцево-черного гелика, одергивая воротник своего стильного плаща, и направился к дому. Стрелки на часах показывали только восемь утра, но он был уверен — через несколько минут вся необходимая инфа упадет ему на стол.

Мужчина отошел от окна и опустился в большое, кожаное кресло за рабочим столом из массивного темного дерева. Его задумчивый взгляд устремился в пространство, а в голове вспышками проносились навязчивые образы — серо-зелёные глаза, опьяненные его похотью, нежная кожа под его жесткими пальцами, алые губы, в которые он впивался жадным поцелуем, вторгаясь в мягкий рот и истязая шелковый язык.

Руслан не мог понять, что эта девочка делает с ним!.. Как она очаровывает и пробивает его окаменелую сущность своей непорочностью и искренностью. Как невыносимо манит и возрождает все, что он давно считал усопшим в списке своих страстей!

Черт возьми… а что же он делал с ней?! Он втягивал это невинное создание в свою похоть и позволял знакомиться со своей черной душой, где таких как она ждет одно разочарование! Окажись они в другое время в другом месте, их пути никогда бы не сошлись, и он бы не позволил себе эту слабость, обошел стороной это искушение. Но судьба распорядилась иначе! Столкнула их против воли, и теперь он, как беспощадный паук-убийца овладевал ее телом и разумом, обвивая своими ядовитыми нитями, затягивая в темный порок и открывая дверь в свою темную душу.

Он не верил в любовь, не верил в чувства, но знал, что есть страсть, которая может снести башку, сбивая спесь, ломая все запреты и меняя даже самых убежденных отшельников! Но разве он не мог отличить страсть от чего-то иного? Разве что-то раньше сворачивалось ноющим и до боли теплым комом в его груди, когда кто-то касался его так, как касается она?! Разве существовала раньше сила, которая управляла им, точно невидимая плеть, раскатывая жадные, дразнящие спазмы по мышцам, даже после того, как он утолил свой голод?

Нет…

Это есть — только с ней…

Он не мог ей насытиться… не мог надышаться! Твою мать… когда это случилось?! В какой момент границы были разрушены и его влечение без спроса перевоплотилось во что-то большее?! Пленница стала неконтролируемым наваждением, и, казалось, даже зверь вставал перед ней на задние лапы стоило лишь огранить его имя своим робким голосом.

Руслан не верил в бога и не относил себя ни к одной из религий. Он также никогда не считал себя заблудшей душой, но эта девочка несла в себе что-то, что заставляло его обрести веру и идти на всепоглощающий свет, которому он не мог сопротивляться! Проводя годы в темноте, он незаслуженно грелся о ее светлое существование рядом с собой. Будто только в эти моменты по-настоящему жил! Ей хотелось открыть все, что было недоступно другим. Ей хотелось покаяться…

Очень больно и неохотно пробивались изнутри эмоции, которые он давно похоронил под застывшим бетоном лет, боли и уроков. Воля, которая, он считал, никогда его не предаст — больше не подчинялась ему. Руслан испытывал к пленнице то, что не должен испытывать. Он принимал решения, какие не имел права в своем положении принимать! И он делал то… что раньше никогда бы не делал.

Как же, твою мать, уже было поздно.