Мой пленник, моя жизнь

– Мм… допустим, первой брачной ночи.

– Кто кого лишил?

Он подхватил меня на руки, ногой открыл дверь в спальню и опустил на кровать.

– Обожаю, когда ты носишь меня на руках. – Я рассмеялась, позволяя мужу помочь со шнуровкой платья. Так хотела быть с ним: здесь, сейчас. С тем, от кого теряла рассудок. И сейчас даже невинные ласки заставляли подаваться вперед, навстречу рукам, губам. Хотелось больше, быстрее. Но мой любимый решил мне отомстить: нарочито долго снимал с меня чулочки, еще дольше – нижнее белье. Прихватил губами слишком чувствительный сосок, и я застонала, откидываясь на подушки.

– Эри! – приказывала и умоляла.

Он пожал плечами и так же медленно принялся расстегивать рубашку, пуговичку за пуговичкой. Еще и еще медленнее. Хотя я видела, что он желает меня не меньше. Рыкнула, сама дернула его рубашку так, что пуговицы полетели по полу, и помогла стащить штаны. Наслаждалась каждым прикосновением к горячей обнаженной коже. Такой красивый! На миг замерла, заметив, что клеймо на плече несколько… видоизменилось. К букве «Э» прибавились еще три, образуя мое имя.

– Сумасшедший, – сказала ему и прошлась по шраму сначала губами, затем языком.

– Эмми.

Его взгляд потемнел. Похоже, кто-то загнал в ловушку самого себя. Наконец-то! Наконец-то я ощущала его всем телом, всей кожей. Двигалась с ним в едином ритме, позволяя делать, что он хочет. А он хотел меня всю и сразу. Целовал так, как никто и никогда не целовал. Добирался до самых сокровенных мест, повторял мое имя. И я выгибалась в ответ его ласкам, цеплялась за Эрвинга, как за единственный якорь, позволяющий не улететь в бездну. Мой Эрвинг! Любимый, единственный мой! Вся моя жизнь.

Мне было мало. Каждого прикосновения мало – и мы начинали снова, уже более неторопливо, но так же жарко. Запоздало вспомнила, что даже не заперли дверь. Мало ли кому придет в голову заглянуть в комнату мужа. Ну и пусть! Главное, что Эри здесь, со мной.

Опустила голову ему на плечо, усталая и счастливая. Все плохое растаяло, были лишь мы двое. Я – и мой любимый мужчина.

– Люблю тебя. – Эри легонько коснулся губами моих волос.

– Не верю, – заявила ему. – Ты хотел от меня уехать.

– Потому что ты не желала меня видеть. – Он поцеловал в губы. – Я же не железный, Эмми.

– Прости, родной.

Обняла, чтобы и думать не смел ни о чем плохом. Теперь у нас обоих все будет хорошо. Пусть прошлое остается в прошлом, а Эрвинг – здесь, со мной, в настоящем и будущем. Провела пальцами по самым заметным шрамам. Сколько же всего нам пришлось пережить за этот год! Столько, что уму непостижимо. Но Эри справился. И я – вместе с ним.

– Люблю тебя, – прошептала, целуя. – Люблю, родной мой, единственный, самый лучший.

– И я тебя, Эмми. До бесконечности люблю.

Эпилог

Эрвинг

Как и предсказывал Айк Эйш, мы возвращались в Изельгард в середине лета. Да, я терпеть не мог Эйшвил, но зимой трястись в экипаже с двумя младенцами? Нет, это было слишком. Пришлось ждать. А потом как-то привык и, возможно, приехал бы куда позднее, если бы не письмо от короля Осмонда, который крайне желал знать, долго ли собираюсь отсутствовать. Отставка – отставкой, но Изельгард желал видеть своего героя. Правда, прежде чем приехать в столицу, мы отправились в мой замок. Я не был там пару лет. Служба держала в столице. Теперь служба закончилась, зато была любимая женщина, от которой сходил с ума, и наши малыши.

Эдгар подрос. В свои восемь месяцев уже выговаривал три слова, радуя нас с Эмми: мама, папа и дай. Причем «дай» обычно относилось к моему оружию. Эмми возмущалась, просила не показывать сыну ни кинжалы, ни мечи. Я тоже старался, но уже было очевидно, что, как только станет старше, Эдгар возьмет в руки меч. Как и предсказывал Амелинде Айк.

Сам Айк остался в Эйшвиле с Анитой. Официально Литония продолжала быть не захваченной державой, а союзником Изельгарда, которому дружественное государство вернуло мир. И свободу от рабства. Поэтому Эйш так и заправлял в Эйшвиле – под присмотром небольшого гарнизона моих солдат. Но я мало тревожился на его счет. Айк стал слишком далек от всего на свете. И больше занимался тем, что старался обуздать свой странный дар. К моменту нашего отъезда я перестал вспыхивать от ярости каждый раз, когда он оказывался рядом с моими детьми.

Тиана тоже подросла. Мы всем говорили, что они с Эдгаром – двойняшки, вот только это даже звучало забавно, потому что Тиа была светловолосой и голубоглазой, а Эд – черноглазым и черноволосым. К счастью, Тиа оказалась похожа на мать, а не на отца, и я почти не вспоминал о Леонарде Эйше. Эйш навсегда канул в прошлое.

В Изельгард мы возвращались не одни. Еле удалось уговорить Лайзу и Шиана поехать с нами. Избавившись от рабства, они официально заключили брак. «Лучше поздно, чем никогда», – повторял Шиан народную мудрость, а Лайза сверкала счастливыми глазами. Я привязался к ним, они тоже стали моей семьей, поэтому и убеждал обоих, как умел, переехать с нами. К счастью, удалось, и поздней летней ночью мы въехали в замок Аттеус.