Мой плохой (СИ)

В гостиной их ждал большой накрытый стол. Словно они попали на домашнее празднование Нового года или какого-нибудь другого семейного праздника. Позже выяснилось, что мероприятие организовали в их честь.

Все заняли места за столом, но к еде прикасаться никто не спешил. В воздухе витала физически осязаемая неловкость. Последним в комнату вошёл Настин отец. Он, в отличие от Светланы Валерьевны, сильно изменился. Растолстел. Постарел. И в отличие от всех остальных присутствующих, что были одеты в нормальную одежду, не потрудился сменить домашний байковый халат на что-то приличное.

– Здравствуй, папа, – поздоровалась с ним Настя.

Он же, прежде чем ответить, смерил придирчивым взглядом сначала её, а затем и Сашу.

– Ну здравствуй, дочь. Я смотрю, жизнь тебя так ничему и не научила.

– Гена! – взвилась Светлана Валерьевна. – Ты обещал!

– Ладно, молчу, – ядовито бросил ей тот, занимая центральное место за столом.

Саша сжал челюсть, до такой степени захотелось втащить нахалу. Но не стоило забывать, что каким бы тот ни был, это все-таки Настин отец. Положив руку на спинку её стула, Карим наклонился и прошептал девушке на ухо:

– Если хочешь, можем уйти прямо сейчас.

– Все в порядке, Саш, – улыбнулась она. – Это же мой отец, чего еще от него можно было ждать? Не обращай внимания.

– Ешьте давайте, не стесняйтесь. Кому какой салат положить? – Светлана Валерьевна суетилась возле стола. – Саша, ты какой алкоголь предпочитаешь? Может, коньяк?

– Спасибо, я за рулем.

Светлана Валерьевна неловко улыбнулась, явно нервничая, и переключила внимание на дочь.

– Настя, мы все немного удивлены такими резкими переменами в твоей жизни. Ты по телефону сказала, что улетаешь во Францию?

– Да, мама. Мы с Сашей завтра улетаем во Францию и хотим там пожить какое-то время. Как долго - еще не решили.

– Когда же вы успели? – всплеснула руками женщина. – Когда мы последний раз созванивались, ты ни слова мне не говорила!

– Мам... Мы с Сашей долгое время не общались. И только недавно встретились, – уклончиво ответила Настя.

– И так сразу решили в Париж лететь? Что вы там делать-то будете? Почему именно туда?

– Сашина мама там живет, она выходит замуж, мы летим в первую очередь к ней на свадьбу.

Все присутствующие сидели за столом, развесив уши. В том числе и Настин отец. Хмуро наблюдал за дочерью из-под бровей, изредка переводя взгляд на жену. В сторону Карима демонстративно не смотрел.

Светлана Валерьевна удивленно вздернула брови и, кажется, больше не знала, о чем спросить. Ей на помощь пришла Маша.

– А чем ты занимаешься, Саша? Тебя прямо не узнать. Так изменился.

Карим ожидал этого вопроса, но никак не от неё. Но всё же ответил доброжелательно.

– Работаю.

– Где и кем? – раздался густой бас.

Карим перевёл взгляд на Настиного отца – тот снизошёл обратить на него своё внимание.

– Работаю на себя. Предприниматель.

По сути даже не соврал. Его род деятельности легко вписывался в это понятие. Такой вот бизнес в сфере услуг.

– А конкретнее? – не унимался мужчина.

– В ближайшее время планирую купить сеть автосалонов в Европе.

– Да что ты! – со скепсисом усмехнулся Геннадий Николаевич. – Неужели на наркоте можно поднять такие бабки?

– Гена! – снова вскинулась Светлана Валерьевна.

– Что - Гена? – рыкнул на неё муж. – Ты забыла, чем он в юности промышлял? Думаешь, сейчас что-то изменилось?

Саша усмехнулся. Знал бы тот, чем на самом деле занимался Карим. Наверное, пристрелил бы тут же на месте. Но вслух спокойно ответил:

– Я никогда не занимался наркотиками.

Настин отец гневно сверкнул глазами и уже открыл рот, очевидно, чтобы вылить еще порцию ядовитых предположений, но тут неожиданно вмешалась Настя.

– Прежде чем ты скажешь что-то еще, папа, – вскинула она ладонь в предупредительном жесте, – я попрошу тебя проявить уважение к Саше. Если ты этого не сделаешь, учти, мой визит сегодня к вам станет последним. Я больше никогда не переступлю порог этого дома, и ты меня больше никогда не увидишь! Понятно?

Она произнесла это с такой сталью в голосе и таким хладнокровием, что Карим невольно восхитился. Он собирался защищать её от нападок отца, а вышло всё наоборот. Его хрупкая девочка защищала его, словно львица. И это чертовски грело душу.

– Понятно, – с пренебрежением отозвался Геннадий Николаевич. – Снова меня извергом выставляешь. Всю жизнь воспитывал тебя, пахал, чтобы у тебя всё было, а ты мне теперь рот затыкаешь. И ради кого?

– Ради того, кого любила всю жизнь, пап! И знаешь, лучше бы у нас ничего не было! Лучше бы мы в бедности жили, но ты проявлял ко мне хоть чуточку понимания и любви! Относился бы ко мне, как к живому человеку, у которого тоже есть чувства!

– Я воспитывал тебя, как умел, – резко ответил он. – И любил, как умел! Да и сейчас люблю... несмотря на то, что ты меня ненавидишь.

– Я не ненавижу тебя, папа… – ошарашено покачала головой Настя. И добавила совсем тихо: – Я тоже люблю тебя. Несмотря ни на что.

Мужчина грузно поднялся со стула, затягивая туже пояс халата.