Мой порочный отчим (СИ)

Я нервничала, потому что мой вид на жительство и медицинская страховка закончились. А во втором по величине городе Португалии выше риски быть пойманной полицией или миграционной службой, чем в деревне. Как легализоваться, идей в голову не приходило. Будь моя воля, я бы осталась в доме у Катарины на неопределённый срок. Но Тоньо был не приклонен. Оно и понятно. У него в загашнике не завалялось несколько тысяч евро, чтобы позволить себе не работать. Пришлось рассказать парню о моих проблемах с документами. Антонио это не смутило.

— Всё будет окей, кариньо! Ты же не станешь воровать в магазинах, грабить банк или нарушать правила дорожного движения? – отреагировал он в своей обычной шутливой манере. – Квартиру я сниму на своё имя. Не дрейфь! Прорвёмся!

Тоньо крепко прижал меня к себе и поцеловал к макушку. С этим парнем я чувствовала себя в безопасности. Он был надёжный.

Прощание с Катариной вышло трогательным и по-родственному тёплым. Сеньора Диаш даже всплакнула.

— Обещайте, что приедете ко мне в гости, - попросила она.

— Обязательно. Как только сможем, - ответила я, обнимая пожилую португалку.

За то недолгое время, что мы прожили под одной крышей, я успела привязаться к Катарине. В самый трудный период моей жизни она волею судьбы оказалась рядом и, сама того не зная, стала для меня родным человеком.

В Порту, хоть и не сразу, Антонио устроился работать барменом. Я тоже начала задумываться о поиске работы. Снятые с карты деньги потихоньку уменьшались, ведь кроме мелких текущих расходов, за жильё мы с Тоньо платили пополам. Это было обязательным условием, когда испанец согласился взять меня с собой. Я сочла такой договор справедливым. Антонио - не жадный парень, но и не богатый.

Проблема состояла в том, что без документов на легальную работу устроиться невозможно. Выбор был у меня небольшой: либо стриптизёршей в какой-нибудь отстойный клуб, благо я несколько лет занималась стрип-дэнсом, либо уборщицей или посудомойкой с самым низким жалованием.

Про стриптиз Тоньо однозначно сказал: «Нет!». Он объяснил, что в местах, куда на такую работу берут девочек без документов, придётся обслуживать клиентов по полной программе. Другими словами, танцы у шеста – это прикрытие, а по факту ты становишься проституткой.

Спустя пару недель в кафе по соседству с баром, где трудился Антонио, появилась вакансия официантки. Естественно, временная. Только на период праздников. Тоньо переговорил с владельцем заведения. Ушлого португальца устроило, что мне можно платить меньше, чем тем, у кого есть разрешение на работу. Так я впервые в жизни начала бегать с подносом между столиками.

Несмотря на занятость и усталость, меня всё чаще посещают мысли позвонить кому-нибудь из подружек. Узнать, как дела на родине. Возможно, девчонки в курсе, как там мама и Арс. В соцсети не захожу специально, чтобы моё местонахождение нельзя было отследить.

Душу на корню поползновения связаться с бывшими близкими людьми, потому что твёрдо решила больше никогда к ним не возвращаться.

И всё-таки накануне католического Рождества, когда все добропорядочные португальцы объединяются со своими семьями, накрывают праздничный стол и дарят друг другу подарки, не выдерживаю. Меня настолько заела тоска, что ни весёлый Антонио, ни совместное приготовление рождественского ужина не могут заглушить желание поговорить на родном языке, услышать знакомые голоса. Звонок от матери Тоньо только обостряет ощущение, что я осталась без рода, без племени. Одна, как перст, на целом свете.

— Привет, Марин! – произношу в трубку надтреснутым от волнения голосом.

— Привет… Лерка! Ты что ли? – кричит подруга.

— Да! Я! Это я, Мариш! – из глаз непроизвольно брызжут слёзы.

— Охренеть! А я думаю, кто мне с иностранного номера названивает?! Ты куда пропала? С тобой всё в порядке? Твоя мать и Арсеньев с ног сбились, пытаясь отыскать тебя!

— У меня всё хорошо, - с трудом проглатываю ком в горле. – Марин, пожалуйста, не говори им, что я звонила.

— Ты где сейчас?

— Неважно. Лучше расскажи, что как у вас там дела?

— Русакова, что значит «неважно»? Ты когда вернёшься? Арс звонил мне раз пять за последние месяцы. Всё спрашивал, не выходила ли ты на связь? И велел, чтобы я сразу ему сказала, если…

Слова про Вадима отзываются тупой болью в сердце. Пульс ускоряется, а ладошки холодеют. Арсеньев так и не смог забыть меня. Я его тоже.

— Марин, давай о чём-нибудь другом поговорим, - прошу, сжимая сотовый до хруста в суставах пальцев. – Как ты? Как девчонки? Лиза ещё с Орловым? А Алёнка со своим женатиком?

— Да-да, здесь всё по-старому. Ничего не поменялось, - торопливо стрекочет она. – Слушай, ты бы позвонила матери, а? Или Арсу. Они очень переживают за тебя. Мне Лизка рассказывала, что Арсеньев за тобой в Испанию ездил, но не нашёл. Он там в полицию заявление об исчезновении написал. И здесь у нас тоже. По универу твои фотки расклеены были. Мол, кто знает любую информацию, чтобы связался по номеру телефона и так далее.