Мой прекрасный негодяй

Воспоминание о злобной ухмылке на лице хорька, когда тот сказал, что заколол швейцара, как поросенка, преследовало Давенпорта даже во сне.

– Нет. – Давенпорт схватил набросок лица Ридли и смял в кулаке. – Если бы я не втянул в это дело Нейла, он был бы до сих пор жив.

– Ты полагал, что Нейл вполне способен постоять за себя, – заметил Бекингем, как всегда, серьезный и рассудительный. – Он же был профессиональным головорезом, точно таким же, как и Ридли. Ты хорошо ему заплатил, и он согласился выполнить работу.

Давенпорт стиснул зубы.

– Какую пользу эти деньги могут принести ему сейчас?

– Он сознательно шел на риск, – ответил Лидгейт. – По сути, он шел на риск каждый раз, когда отправлялся на службу в это адское заведение. Обычно швейцары в таких местах не протягивают больше года.

Лидгейт говорил авторитетным тоном человека, который считал риск в работе чем-то самоочевидным. Но ведь всякий раз при этом он знал в точности, с чем имеет дело. Даже Давенпорт не знал наверняка, с чем имеет дело в лице Ридли. Он мог быть небрежным, когда речь шла о его собственной безопасности, но не имел права рисковать чужой. Он слишком мало ценил жизнь дюжего швейцара – и вот к чему это привело.

– Ты, конечно, позаботишься о его семье, – промолвил Бекингем.

– Уже сделано.

Им овладели ярость и гнев. Проклятый Бекингем, всегда верный долгу, ни разу в жизни не сделавший ни одного ложного шага. И Лидгейт, такой холодный и безжалостный за внешним лоском щеголя с Бонд-стрит. Все собравшиеся в этой комнате принадлежали к богатым и привилегированным слоям общества, обладая властью над жизнью и смертью бесчисленного множества людей. И разве он не принес в жертву труд всей своей жизни, чтобы защитить этих людей от подобного бездушного отношения?

Он обернулся к ним и прорычал:

– О да, я могу осыпать их деньгами! Этого вполне достаточно, чтобы все было шито-крыто, не так ли? Человек погиб, его жена осталась вдовой, дети никогда больше не увидят своего отца, но я могу загладить вину, откупившись от них суммой, которую большинство людей нашего круга тратят в год на носовые платки!

Бекингем метнул беглый взгляд на Лидгейта, словно делая ему знак больше не спорить.

Давенпорт повернулся к ним спиной, не желая видеть жалость или, того хуже, замешательство в их глазах.

Последовала пауза, затем послышались шаги. Чья-то крупная рука легла на плечо Давенпорта, на короткий миг сжав его.

– Убирайтесь! – Руки Давенпорта сжались в кулаки, но даже он понимал, что чувство стыда и вины, владевшее им, невозможно было изгладить физическим насилием. – Просто уходите отсюда.

– Разве Давенпорт не собирается сегодня на бал, Розамунда?

Как ни старалась Хилари скрыть свое разочарование, оно оказалось слишком сильным, чтобы не принимать его во внимание. Она надеялась… а на что, собственно, она надеялась? Что едва он увидит ее в элегантном платье, причесанной по последней моде, как пелена спадет с его глаз и он тут же, опустившись на колено, сделает ей предложение – на этот раз всерьез? Больно было сознавать, до чего же смехотворными оказались ее фантазии.

– Он сказал, что непременно будет здесь, – ответила Розамунда, лениво обмахиваясь веером, словно ее это нисколько не заботило. – Лидгейт пока еще не появлялся, так что не тревожьтесь понапрасну.

– Как вы думаете, ему удалось найти человека, который его преследовал? И этой самой ночью он намерен встретиться лицом к лицу с тем, кто за всем этим стоит?

Розамунда покачала головой:

– Он бы непременно дал знать Гриффину. – Она выпустила воздух сквозь поджатые губы, словно пытаясь таким образом снять напряжение. – Мой дорогой супруг никогда не упускает случая влезть в драку. Как, впрочем, и все мужчины.

По крайней мере все мужчины их семьи неплохо умели драться. Муж Розамунды был настоящим колоссом, когда-то выигрывавшим бои за денежные призы на деревенских ярмарках. И разумеется, Хилари были хорошо известны способности Давенпорта. А брат Розамунды, Ксавье, маркиз Стейн, по слухам, даже голыми руками убил человека. Хилари не знала, верить этому или нет, однако после встречи с загадочным маркизом она была склонна думать, что это вполне могло оказаться правдой.

Леди Арден приблизилась к ним, вся сияя от радостного волнения.

– Мои дорогие, у меня прекрасные новости! Мне почти удалось склонить на нашу сторону леди Сефтон. По ее словам, мисс Девер, вы юная леди с безупречными манерами и к тому же скромны, что она находит особенно привлекательным.

– Что ж, у нее действительно безупречные манеры, – отозвалась Розамунда, одарив Хилари теплой улыбкой. – И нам вовсе не нужно обращаться к леди Сефтон, чтобы в этом убедиться.

– Тем не менее, – продолжала леди Арден, предостерегающе подняв палец, – последнее препятствие еще не преодолено. Леди Джерси, как я слышала, должна прибыть чуть позже вечером. Помяните мои слова, она куда более крепкий орешек, чем леди Сефтон.

– О, я вам так признательна, миледи! – произнесла Хилари. – Вы пошли на такие хлопоты ради меня.